Сорок лет назад
Шрифт:
— Да, это так. Хотя, поверьте, мне искренне жаль. Петр… ах, все равно я не могу вас иначе называть! Когда-то я просила вас не судить наше поколение уж больно строго. Вы должны понять: эти воспоминания — все, что у нас осталось. Так простите же ему эту невинную хитрость с племянником.
— Вы тоже принимали в ней участие. Ведь именно вы помогли дядюшке уговорить меня сыграть в его идиотском спектакле. Вы были с ним заодно!
— Не сердитесь, — мягко остановила его тетушка. — Я была вынуждена это сделать — для него. Еще раз прошу, не осуждайте нас.
Чан был, конечно, прав, она ему ни за что не поверит, подумал Максим.
В десяти шагах отсюда дядюшка спрашивал у Чана, и Аша все
— Ты заглядывал к нашим питомцам?
— Безусловно, сэр.
— Ну и как они себя чувствуют?
— Фараон, кажется, немного приуныл.
— А Немезида?
— Она, как всегда, в форме.
— Тогда не бери у нее завтра яд.
— Слушаюсь, сэр.
Отпустив Чана, дядюшка встал и объявил всем, какой он приготовил сюрприз. Небольшой спектакль с участием его племянника. Гости дружно заапплодировали и разместились полукругом у небольшого помоста, заранее сооруженного на свободном пространстве. Шум быстро стих. Тогда Максим понял, что безвозвратно пришел его черед.
Слова, которые он произносил со сцены, нельзя было ни забыть, ни перепутать: сейчас от этого зависело все. Аша выглядела чуточку бледной и играла хуже, чем на репетиции, но только Максим, который репетировал вместе с ней, видел ее сегодняшние накладки. В целом же они припасли несколько интересных решений, которые должны были покорить публику, что в конце концов и случилось. Когда он достал из кармана подаренную ему свирель и, присев на краю помоста, заиграл печальную мелодию, а Аша на вытянутых носках медленно закружилась над ним в грациозном танце, вокруг наступила многозначительная тишина. Наверное, так же было и возле фонтана, в Джамму, много лет назад. Конец был встречен громкими овациями. Дядюшкино лицо сияло от удовольствия. Максим взял Ашу за руку, и они, поклонившись зрителям, сошли со сцены.
— Петр, я хочу тебя обнять, — растроганно сказал дядюшка, в глазах у него блестели слезы. — Это было восхитительно! Спасибо! Посмотрите на него, посмотрите, — повторял он с гордостью, обращаясь к гостям. — Какой он молодец, правда?
Гости по очереди подходили и поздравляли обоих: Максима и дядюшку. Максиму трясли ладонь, или обнимали его, или целовали в щеку, если то же самое проделывали с дядюшкой. Он обратил внимание, что между ними не делали никакой разницы. Только миссис Хептон издали смотрела на них с невыразимой тоской, причину которой было нетрудно понять.
На ночь гостей разместили по свободным комнатам, в доме их вполне хватало. У пирса не осталось ни одного катера, они все должны были вернуться только утром. Поэтому если бы Максим вздумал снова обратиться к безумной затее с побегом, она так или иначе была бы неосуществима.
Он лежал на кровати в одежде, по привычке просунув руки под голову. Он бы и так не уснул. Завтра или дядюшка попытается его убить, как тех двоих, или на этот раз все обойдется. Если его отпустят, он уедет отсюда как можно дальше, чтобы зажить нормальной жизнью и никогда больше не вспоминать Цейлон. Похоже, дядюшка остался доволен. Гости и он сам признали в нем Петра Шемейко. Значит, цель достигнута? А с другой стороны, с его предшественниками поначалу ведь было то же самое.
Максим посмотрел на часы. Было уже далеко за полночь. Гости наверняка видели второй сон. Он спустил ноги на пол и осторожно приоткрыл дверь. Его встретила мертвая тишина. Он благополучно достиг конца коридора, выглянул за угол, убедившись, что там никого нет, пересек холл и крадучись прошел мимо комнаты Чана.
В спальне Аши горел свет, пробивавшийся сквозь щелку двери. Он тихо постучал. Аша впустила его в комнату.
— Я уже начала волноваться, думала, ты не придешь.
— Я должен был придти.
— Знаешь, наверное, ты был прав в отношении своего дядюшки. С каждым днем он вызывает во мне все больший страх. Да, именно страх. Кажется, теперь я начала его узнавать. Я его боюсь!
Он совсем забыл, что просил Ашу подслушать разговор между дядюшкой и Чаном. Теперь это казалось ему не настолько важным. Но то, что она ему сообщила, повергло его в полную растерянность и сделало похожим на тень.
Насупившись, он заходил по комнате, потом сел в кресло и задумался. Аша, не выдержав, поинтересовалась:
— О чем ты сейчас думаешь?
— Думаю о тех, которые были передо мной. Пробую понять, где же они промахнулись. И знаешь, чем дольше над этим размышляю, тем больше убеждаюсь, что они сыграли свою роль именно так, как того требовал сам дядюшка. Господи, но тогда почему же он их убил?
Аша ничего не ответила. Максим смотрел мимо нее с отчаянием.
— Что бы ни ожидало меня завтра, я чувствую собственное бессилие, и это меня больше всего угнетает, — он подавленно опустил голову, закрыв лицо руками.
Аша подошла и обняла его сзади, стараясь утешить по мере возможности, в ответ он не задумываясь мягко коснулся ее пальцев.
— Позволь, я у тебя останусь, — попросил он, ощутив ее тепло.
Она завернула обратно прядь его волос, упавшую ему на лоб.
— А если нас увидят, что тогда?
— Ерунда, все спят.
Аша с ним не согласилась.
— Это ничего не значит. Всякое может случиться. Мистер Пул очень плох. За последние три ночи меня будили пять раз. Что будет, если Чан застанет нас вдвоем? Ночью, в моей комнате… Твоему дядюшке это не понравится.
Максим сосредоточено нахмурил брови. Аша, сама того не ведая, навела его на свежую мысль. Что она там сказала про дядюшку?
Она продолжала что-то говорить, он ее не слушал. Вдруг он оборвал Ашу на полуслове, схватив ее за руку.
— А и в самом деле, интересно, как отреагировал бы дядюшка, увидев нас тут вдвоем?… Знаешь, я начинаю думать, что если они сделали все по правилам, и это не помогло, то, возможно, было бы лучше, если бы они поступили вопреки им? — Максим откинулся на спинку кресла, его глаза снова заблестели. — Вот послушай. В каждом из этих случаев дядюшка использовал разные эпизоды из своей жизни. Эпизоды-то разные, но есть в них и кое-что общее: женщины! Меня все время удивляло: с какой стати он выбрал именно эту тему? Почему не Нангапарбат или кино, предмет своей гордости? Что такого было в этих серых, в общем-то, далеко не героических эпизодах его юности? Сколько ни старался, я не находил там ничего, на мой взгляд, стоящего внимания. И все-таки — женщины. Дядюшка предпочел их Нангапарбат и кино. Почему для него это так важно? То, что он не был влюблен, совершенно очевидно. Для него это всего лишь мимолетные встречи, не более того. Будь в его жизни любовь, страсть, она обязательно нашла бы отражение в дневнике. Первая женщина, первое увлечение… Но там нет и намека на что-либо подобное! Наоборот, я бы даже сказал, он проявлял к ним скорее безразличие, чем интерес. Вот, кстати, и моя дорогая тетушка со своей стороны это подтвердила. И что же в итоге? А вот что, — Максим прищелкнул пальцами, заостряя ее внимание. — С каждым актером дядюшка непременно устраивал спектакль, гости приглашались на вечер, а уезжали только утром. Следовательно, была еще ночь. Всегда одно и то же: последняя ночь накануне того дня, когда он расправлялся со своими актерами! Ночь, которая становилась как бы естественным продолжением спектакля… И не только ночь! Нет, да что там, все мое пребывание на Цейлоне — вот настоящий спектакль. Вот это я и упустил из виду! Теперь-то ты понимаешь?…