Сорок уроков русского. Книга 1
Шрифт:
И сквозь все это — яркие, пронизывающие лучи солнца: день был ведреный, ясный.
А мама исчезла, как возле Иловки.
Дальше я бежал вниз по лестнице один, а какой-то сволочной пулеметчик засек меня и встречал очередью у каждого окна — резвился гад! Брызги стекла, охвостья жалюзей полощутся на сквозняке, пули, как болты, летают и рикошет сплошной, а я уже знал, что со мной ничего ж случится. Осколки стекла доставал из пробитой куртки спустя трое суток, а на мне — ни царапины...
Кстати, пожар на верхних этажах «стакана» начался с нашего, пятнадцатого, после попадания этого снаряда, поскольку в складе были огромные запасы картриджей для копировальных машин, канистры с бензолом и краской, тонны бумаги и множество оргтехники. И «Белый дом» поэтому накрылся черной шапкой...
Арабские путешественники, побывавшие в Причерноморье (далее они и носа не совали), пишут, что на Руси не
И верно, наши пращуры не гадали по звездам свою судьбу, у нас было слишком разное отношение к року, поэтому арабы внимали своим пророкам, а мы — прароку, то есть рокоту права. До поры до времени, конечно, пока слух был, пока сугубо материалистическое представление о мире не захватило наше воображение, исторгнув религиозное сознание. Пока мы продирались сквозь тернии к несуществующим звездам.
Рокот — это голос рока. И тут неожиданно сметается пыль времен и заблуждений с самого слова «речь». Смысл еще не раскрывается, ибо крепким орешком тут выглядит устойчивый слогокорень РЕ, однако уже слегка обнажается. Мы опять сталкиваемся со сложным, «двойным дном» слова: на первый взгляд, речь (я реку, он рещет, слово рекомое), связана с образом реки-водоема. Речь так же течет, бывает бурной, полноводной или, напротив, медленной, тихой, неспешной, сухой, витиеватой и так далее. Кроме того, есть еще одна форма слова, ярко выраженная безвестным автором «Слова..»: «Ярославна рано плачет в Путивле на забрале, аркучи...». Аркатъ — говорить нараспев, буквально голосить, восклицать. Ведь она же плачет, причитает, молится. И не только: Ярославна произносит заклинания-мантры, о коих мы уже говорили. Здесь же скорее произошла перегласовка рокотать — аркать, но не исключено, что это совершенно разные слова. То есть Ярославна рокочет, говорит голосом рока, выступая как Берегиня своего милого лады.
И спасает его от смерти.
Такое ощущение, будто корни рок и рек смыкаются, сливаются в единый, но, как сообщающиеся сосуды, выказывая тем самым скрытый смысл слова речь. (И об этом мы еще поговорим отдельно). Пока ясно одно: наш Дар Речи — Дар Рока, судьбоносный дар. Это наша доля, наша участь — нести слово. Не зря же говорят: русский — это не национальность, это судьба.
Хотите прочесть, что на роду написано, — учите родной язык.
Род. Урок восемнадцатый
В Даре Речи, пожалуй, нет иного универсального словообразующего корня, чем род. Происходит это потому, что корень этот так глубоко сидит в земле, что все ему нипочем — ни засуха, ни ураганы, ни потопы и оледенения. Кроме того, он, как зеркало, способен многократно отражать световую и цветовую гаммы и заключает в себе принцип знакомой всем русской матрешки, игрушки философской, где в великом заключается малое и в малом — великое. Посмотрите сами: род, но рожать, и, кажется, нарушается звуковая закономерность языка, знак Д превращается в огненное Ж, но ничего подобного, никаких тут исключений из правил нет; напротив, слово начинает раскрывать свою внутреннюю суть, а причина — в звучании. Современное рожать — рождать (пора-ждать), слово настолько говорящее, что и объяснений не требует. Однако при этом зарождать, но зародыш, урод, но урожденный, порода — порожденный...
Знак Д, как мы уже определили, носит первичный смысл — давать добро, тогда при чем здесь знак небесного огня и света — Ж, который вторгается в слово, едва оно переходит из статики в действие?
Да, можно сказать, для матери ждать появления на свет младенца сравнимо с ожиданием солнца, света. А тут еще один поэтический образ, вычлененный из слова: рождать — раздать, буквально, родить бога. Новорожденное дитя впрямь божественно, и не только для матери, но все-таки суть не в этом, ибо, открывая следующую «матрешку», мы обнаруживаем все ту же форму, но в ином звучании: выродок — вырождение, уродство. А еще чуть повернешь этот бриллиант, и вот уже засияли совсем иные грани. Слово настолько востребовано в русском языке, что даже земную толщу, камень называют породой. Есть порода геологическая, человеческая, растительная, древесная, биологическая: все, что рождено, будет называться породой! В том числе народ, родина, прародина.
О каждом слове, произведенном от рода, можно написать целый роман или научный труд, за каждым открывается бездна информации, которую нигде, кроме как в слове, не сыщешь. Простейшая родня — кум, сват, брат, но ключ- источник — родник, и все они вдруг перевоплощаются в Отечество — в Родину, которую еще недавно было принято писать с заглавной буквы, поскольку она означала Россию, землю отцов. Мы вставали грудью на защиту не страны, не режима, ныне существующего, не демократии, а Родины. А что сейчас пойдем защищать? Экономическую модель, очень плохо срисованную с западной? Сырьевые ресурсы, которые принадлежат некому разворотливому дяде? Территорию, на которой пока еще проживает население?
В любом случае защищать пойдем, но более свой род, понятие коего сузилось до родни.
Все эти «лирические отступления» продиктованы не излишней политизацией автора; как только начинаешь вдумываться в глубинный смысл слова, подобные вопросы всплывают сами, ибо магия языка будит сознание и осознание действительности — как раз то, что подавляется всеми реформаторскими режимами. Петр Великий начал свое великое переустройство России с реформы языка, разделив его посредством способа начертания знаков на духовный и гражданский. Делил алфавиты — разделил языковую плоть и в результате — сознание. И гражданский, то есть общеупотребительный, разговорный, щедро насытил германизмами — так было проще ввести в заблуждение верящих в написанное слово подданных.
Хотите понять, что происходит с вами и окружающим пространством, — учите родной язык...
Итак, земное слово род упорно возвышает нас к небесному, всюду прослеживается явная, прямая связь с ра, отчего все корни слов смыкаются и образуют уникальную, перетекающую форму род — рад — раж, одновременно являясь вполне самостоятельными. Именно здесь следует искать объяснение неясной, с точки зрения науки, закономерности существования древнеславянского божества, означенного как Род и Роженицы. Относительно Рода все вроде бы понятно, его можно назвать богом, продлевающим род человеческий на земле, хотя он почему-то не вошел в пантеон Владимира, выставленный в Киеве, однако почитался чуть ли не как Творец всего живого. Но кто же такие Роженицы? Бабки-повитухи, родовспоможеницы? Чаще деревянные сдвоенные изваяния, встречающиеся при раскопках, до сей поры вводят ученых в заблуждение, и возникает множество кривотолков: кто же они на самом деле — верховные божества или домашние божки, проще говоря, домовые на уровне примитивных духов?