Сорока

Седлова Валентина

Словно почувствовав, что творится сейчас в душе Сороки, Вадим, еще крепче прижав девушку к груди, осторожно опустился на землю и нежно поцеловал Ксюшу. «Будто мотылька дыханием согрел», — подумалось ей. Сорока вся потянулась навстречу ему, словно пытаясь стать как можно ближе к этому человеку. Ее руки медленно гладили его плечи, знакомясь с рельефными мышцами, потом занялись коротко стриженными по случаю жары волосами, неожиданно оказавшимися по-детски шелковистыми. Вадим, покачав головой, аккуратно снял Ксюшины руки, сложил их вместе, поцеловал по очереди каждую

ладошку и произнес:

— У меня для тебя еще много сюрпризов, малыш. Пойдем, я покажу тебе кое-что.

Обещанным сюрпризом оказался бар «Старый пират». Вадим помог Ксении спуститься вниз в темноту бара по крутой винтовой лестнице. Когда глаза привыкли к царящему вокруг полумраку, Сорока различила огромные деревянные бочки, служащие посетителям столами. На стенах висели абордажные крючья, сети, обрывки каких-то карт и даже колесо штурвала. Бармен, одетый в тельняшку, кивнул Вадиму как старому знакомому, попутно продолжая взбалтывать в шейкере коктейль.

— Итак, кто будет заказывать, ты или я?

— Вадик, лучше ты.

— Боишься чего-то?

— Нет, просто я в баре всего во второй раз, честно говоря, даже не знаю толком, как себя вести.

— Ну ты даешь! Что ж, с удовольствием заполню этот досадный пробел в твоей биографии!

Вадим заказал две кружки бочкового пива, креветки и томатный сок. Ксюша с удовольствием сделала большой глоток холодного, словно с мороза, пива, потянулась было к креветкам и… отдернула руку обратно.

— В чем дело, малыш?

— Все в порядке.

— Ты что, никогда раньше креветки не пробовала?

Ксюша смущенно кивнула в ответ.

— Это совсем просто. Смотри, берешь ее в руки, аккуратно раздеваешь, совсем как любимого человека, и ешь!

Слова Вадима заставили Сороку слегка покраснеть, но она быстро начала осваивать процесс «раздевания» креветок. Скоро на их столике высилась приличная горка креветочных шкурок. Кружки с пивом к тому времени уже успели опустеть, и Вадим заказал еще две.

В голове у Сороки все звенело, сердце было готово выпрыгнуть из груди. Ощущение собственной смелости пьянило ее куда больше, чем спиртное; хотя и последнее уже вносило свою весомую лепту. Внимательно посмотрев на девушку, Вадим рассчитался с барменом. Потом подождал, пока Сорока допьет свое пиво, и сказал:

— Праздник непослушания продолжается! Теперь идем по магазинам!

Слова Вадима почему-то вызвали у Ксении приступ дикого смеха.

— Пр-р-раздник непослушания! Классно сказано! А при чем здесь магазины?

— При том, что у нас с тобой впереди праздничный ужин, а для него нужны соответствующие продукты и вино.

— Вино, п-по-моему, уже лишнее. Мне кажется, что я уже и так дико пьяная. Да и есть не хочется.

— А что мы будем пить завтра?

— Завтра? А завтра и узнаем!

— Тоже верно. Тогда вперед, посмотришь на мои родимые пенаты.

— Я боюсь.

— Кого, меня?

— Нет. У тебя наверняка родители дома.

— Успокойся, никакими родителями эта квартира уже очень давно не пахнет.

— А телефон?

— Если ты и его

боишься, то мы его просто отключим. Еще вопросы остались?

— Нет. Да. Не знаю.

— Ну хватит, малыш, ты не из боязливых. Мне Барс рассказывал, как ты ребенка из воды вытащила во время весеннего половодья.

— Ага, зато сама воды наглоталось, потом разве что из ушей не лилось!

— Это уже мелочи. Ну что, идем?

— Идем.

И они, взявшись за руки, пошли в направлении метро. Перед самым эскалатором Вадим решительно обнял Сороку и крепко поцеловал. Удивленная, она подняла на него глаза, но увидела только довольную и лукавую улыбку.

— Привыкай к тому, что таких красивых девушек, как ты, часто целуют на виду у всех. Это, знаешь ли, повышает мужскую самооценку и вызывает у окружающих приступ здоровой зависти. Веришь, нет, я не мог упустить такую возможность! — И Вадим наклонил голову в шутливом извинении.

До дома Вадима они добрались быстро. Было уже поздно, что-то около половины второго, и даже московская «белая ночь» уже отливала в небесах чернильной синевой. Молча поднявшись в лифте на восьмой этаж, через двадцать секунд возни с дверным замком вошли внутрь двухкомнатной квартиры.

Квартира была, что называется, в стиле модерн. Ничего лишнего, простота и лаконичность во всем. Даже мебель из пластика поражала своей предельной функциональностью, хотя и придавала всему убранству вид какого-то офиса.

— Это ты так постарался?

— Нет, матушка. Она у меня дизайнер. Каждые два-три года что-нибудь меняет.

— А где она сейчас?

— Они с отцом недавно переехали на новую квартиру. У матушки прошел крупный заказ, плюс сбережения отца. В общем, решили, что пора им отсюда сваливать, дабы я беспрепятственно мог привести в этот дом свою жену, и прочее, прочее.

— А сейчас они где?

— Смотались в Анталью. Так что перестань беспокоиться, никто нас с тобой не потревожит. И вообще хватит думать о ком-то, давай думать о нас!

И Вадим, подхватив Сороку на руки, бережно отнес ее в спальню. «Совсем как в первый раз», — мелькнуло у нее в голове. А потом началось что-то невообразимое. Хмель из Ксюшиной головы окончательно выветрился, и она, вполне осознавая, что происходит, позволяла себе любить и быть любимой. Честно сказать, она давно уже, вернее, никогда не испытывала ничего подобного. Да, у нее был Женька, да, у нее был Барс, но как же те ночи, которые она провела с ними, отличались от этой! Казалось, что сбываются ее самые смелые, самые сумасшедшие мечты. То, о чем она тайком наедине с собой грезила, оказалось вдруг не сказкой, а реальностью. И имя этой реальности — Вадим. Он долго и с удовольствием ласкал ее, поощрял на ответные действия. Словно угадав ее желание, он включил ночник и направил его свет прямо на постель, а потом лег, позволяя Ксюше рассмотреть в мельчайших подробностях его тело, пощупать все мускулы, все впадинки и неровности. Когда она легко, словно крыло бабочки, коснулась его напряженного естества, Вадим легко отвел ее руки и с улыбкой прошептал: