Сороковник. Части 1-4
Шрифт:
— Она могла заглянуть в наш мир? Как?
— Зачем тебе знать? — равнодушно повторяет он. — Побыла? Иди, не мешай. Мне с ней поговорить надо.
— А… — начинаю в замешательстве, но затыкаюсь. Он же Некромант. Для него общаться с мёртвыми — обыденность. Потихоньку пячусь, увлекая за собой Нору. Только при вызове духов не хватало мне присутствовать! При всём уважении к Гале — предпочитаю помнить её живой.
Отойдя за угол, мы с собакиным переглядываемся — и припускаем во все тяжкие, так, что оказываемся возле Васютиного дома через каких-то четверть часа.
Я открываю дверь и натыкаюсь на рассерженный взгляд сэра Майкла. Ой… я не вовремя? Невольно пячусь, но в какой-то момент до меня доходит: смотрит он не на меня, не я — причина гнева. Паладин до сих пор погружён в чужие воспоминания. Геля сидит у стола, ни жива, ни мертва, в лице ни кровинки, брови страдальчески заломлены; из судорожно сжатого кулачка провисает золотая цепь медальона. Янека не видно.
Что-то у них идёт не так… Потихоньку прикрываю за собой дверь и отступаю, а то вдруг собью настройку медальона? Но тут из оружейного сарая выглядывает Янек, Нора с радостным лаем кидается к нему. Я шиплю вслед: «Тише!», но поздно: тех, кто в доме, мы потревожили.
— Проходите, друзья, — приглашает сэр Майкл с порога радушно. — Прошу извинить, кажется, мы слишком задержались.
Взгляд его светел и безмятежен, но я догадываюсь, каких усилий ему это стоит. Что он мог увидеть? Геля сидит, уронив голову на руки, совсем измучена. На меня даже не реагирует. «Чай, Иоанна», — шепчет сэр Майкл, — «Нужен горячий крепкий сладкий чай! И по возможности, того же состава, коим вы меня недавно лечили». Даже так?
Поспешно ставлю чайник. Ян, уловив, к чему дело идёт, лезет за мёдом, собирает на стол. Покосившись на Гелю, щупает ей ладони и, лётом притащив из светлицы лисье покрывало, укутывает им девочку с головы до ног. Сэр одобрительно кивает, и тут я замечаю, что у него самого вид — далеко не айс, как выражаются мои девахи. Трогаю и его за руку, исключительно в диагностических целях. Холодна, как лёд. Ничего себе…
Что могло вызвать такой отток энергии? Или он, как и я однажды, заглянул в соседнее измерение?
Давай, Обережница, привыкай пользоваться тем, что имеешь, и не от случая к случаю, а по делу. Думай, чем помочь. Сколь уж твой чай ему с прошлого раза запомнился…
Да, кое-что из того сбора подошло бы. Но вот девясил не нужен — горчит, Геле может не понравиться. Мы сделаем другое. Где-то у Яна в заначке был сушёный имбирь. Свежий, конечно, лучше, но что имеем, то имеем… Прихватываю палочку корицы, заодно расшелушиваю коробочку кардамона: с ним перебарщивать нельзя, нужно буквально одно зёрнышко. И, конечно, не обойтись без чёрного чая среднего листа… Настоящий чай. Где его тут выращивают — не представляю, но растёт же где-то кофе, значит, климат позволяет. Оттуда и привозят чай, кофе, специи, пряности; вот эти самые караваны привозят, что на Кольце, останавливаются. Снова я сетую на недостаток времени: с этими-то квестами и бытовыми хлопотами так много проходит мимо, не узнанного…
Как-то это неправильно. В книгах о попаданцах герои не утруждаются бытовыми заботами, а сразу мчатся на подвиги, а героини порхают по жизни легко и непринуждённо в окружении множества добровольных помощников, прислуги и фамильяров. Вот у них почему-то есть всё для шествия по очередной спасаемой вселенной, и никаких проблем с трёхразовым питанием, мытьём сковородок и стиркой. Или меня занесло не в тот мир, или я такая уж нестандартная. Ну, проехали, вернёмся к чаю.
Первый восстанавливающий чай я в своё время усилила энергетикой случайно, не думая. Сейчас я сделаю это осознано. Возлагаю руки на большой керамический чайник и извлекаю из памяти панораму того лужка, на который сэр приводил нас с Аркадием заряжаться. Вытаскиваю всё, что аккуратно сложила в копилочку, пока мы с Васютой обнимались, прислонившись к горячей спине развалившегося на траве Чёрта. Я снова вдыхаю запах травы, разогретой жарким полуденным солнцем, слышу похрустывание соломинок, свирк кузнечиков, прижмуриваюсь сильнее от лучей, проникающих сквозь сомкнутые веки. Вот оно, ощущение покоя, счастья и парения. На кого же мне его потратить, как не на друзей?
И к плывущим по кухне согревающим ноткам корицы и имбиря добавляется аромат июльского луга. И ничего, что аура на чашках слегка отсвечивает малахитом. Такая уж я… нестандартная.
Геля вдыхает аромат и расцветает. Сэр Майкл, как и в прошлый раз, кружку почти крутого кипятка осушает залпом, и я немедленно наливаю ему следующую. Он с интересом оглядывает ободок ауры и неожиданно улыбается.
— Пахнет Рождеством, — говорит он, — и… Иоанна, кажется, я узнаю это место. Как вам это удаётся? У меня складывается достаточно сильный зрительный образ этого луга.
— Даже не знаю, что вам сказать, сэр Майкл. К сожалению, мой Наставник не утруждает себя объяснениями, предпочитая, чтобы я работала самостоятельно. Вот и приходится действовать наугад.
Он одаривает меня одной из лучших своих улыбок.
— У вас получается, дорогая.
За время нашего знакомства я услышала слово «дорогая» больше, чем за всю свою жизнь. Как я буду жить без него дальше, дорогой сэр? Придётся повторять его себе самой, как и цветы дарить…
Геля, похоже, отогрелась, её разморило. Она сбрасывает покрывало и усиленно таращит глаза, стараясь не задремать. С общего согласия увожу её отдохнуть.
Сэр дожидается моего появления, стоя в проёме распахнутой двери, опершись о косяк. Жарко после чая, решил проветриться… Рассеяно возвращает на стол пустую кружку. И я даже не удивляюсь, когда он предлагает:
— Пройдёмтесь, Иоанна?
И снова я на ногах…
Заметив терпеливо ожидающего у коновязи Василька, вспоминаю сегодняшних пони.
— Сэр Майкл, не могли бы вы завтра привести Лютика?
В ответ получаю недоумевающий взгляд, и настроение резко оседает. Значит, он уже поставил крест на наших ежедневных прогулках, решив, что я остаюсь.
— Это для Гели, — поясняю упавшим голосом. И рассказываю о Мишелевских лошадках, о том, какое хорошее действие оказывает на девочку общение с разными зверушками. Он кивает и неожиданно начинает расспрашивать в деталях. Устраивает мне дружеский допрос, и как-то так получается, что вытягивает из меня не только эпизоды с участием Норы и белых пони, но и почти все подробности вояжа в Европейский сектор. Ведь без этого не объяснить, каким ветром, собственно, этих пони занесло в наш двор. Приходится упомянуть и об участии Маги, и я, скрепя сердце, стараюсь обыграть нашу встречу как можно нейтральнее, хоть очень хочется наябедничать.
Мы снова идём по направлению к центру: очевидно, для сэра этот маршрут через Русский сектор привычен. Сгущаются сумерки. Фонарщики выходят на дежурство, их лениво обрёхивают местные полканы. А кроме фонарщиков и нас народу почти нет: здесь рано ложатся спать, зато и встают с петухами. Впрочем, я уже привыкла.
— Целый возок покупок, — задумчиво говорит сэр Майкл. — А теперь признайтесь откровенно, из этого бессчетного количества коробок было что-нибудь ваше?
— Я шла не за этим, — возмущённо отвечаю. Почему-то мне неприятно, что он затрагивает ту же тему, что и Мага.