Сорванцы
Шрифт:
Рынок наполнен шумом, оживленным движением, громкими веселыми возгласами. Иногда слышался звонкий смех, венгры — народ веселый, будапештские шутки и анекдоты известны всему миру.
Молодая женщина очень пожалела, что ни слова не понимает по-венгерски. Впрочем, «K'erem» [19] и «k"osz"on"om» [20] уже выучила. Зная эти два слова, в Будапеште не умрешь голодной смертью.
У лавки с соленьями мама-туристка остановилась и купила у невзрачной женщины с заспанными глазами квашеную капусту в целлофановом мешочке. А повернувшись, увидела на лотке поджаренные шкварки.
19
K'erem (венг.) — Прошу вас!
20
k"osz"on"om (венг.) — Спасибо.
Насытившись и великолепным зрелищем, и вкусным завтраком, мама-туристка обрела новые силы. Рюкзак перестал казаться ей слишком тяжелым. Вперед!
Выйдя на улицу, она направилась к скромно сереющему вдали мосту Свободы. Проходя по нему, полюбовалась открывающимся отсюда видом и остановилась посредине моста. И тут ею овладело чувство, словно она находится на носу корабля.
Под мостом лениво катил свои воды Дунай. Солнце было уже высоко. Под безоблачным синим небом сиял город. Свежий речной ветер очистил воздух, стали ярче и живее цвета, резко обозначилась граница света и тени. На западном берегу реки, подобно сказочной черепахе, высилась громада горы Геллерт; по склонам ее буйно зеленели деревья и кустарники. У подножия красовалась гостиница с белой крышей, неподалеку виднелись бани. И гостиница, и бани всемирно известны. Будапешт славится своими целебными источниками, и первое место среди них занимает источник, питающий бани Геллерта. В его пенистой воде не только ищут исцеления больные, но и обретают удовольствие любители позагорать и искупаться.
На самой вершине горы Геллерт — монументальная статуя [21] . Стройная женская фигура простерла к небу пальмовую ветвь — символ мира, а у подножия, на цоколе, — советский солдат с автоматом на груди и знаменем в руках. Памятник этот, сооруженный после второй мировой войны, увековечивает память о подвиге советских солдат, которые пали смертью храбрых в битве за освобождение Будапешта от фашистских захватчиков. На постаменте длинный ряд имен погибших воинов.
Мама-туристка долго стояла, зачарованная видом памятника и горы Геллерт. Рядом светлела цитадель. Вернее, бывшая цитадель. Теперь там смотровая башня, ресторан и гостиница.
21
На самой вершине горы Геллерт — монументальная статуя. — Монумент освобождения открыт 4 апреля 1947 года, ко второй годовщине освобождения Венгрии Советской Армией от немецко-фашистских захватчиков. Автор — выдающийся венгерский скульптор Жигмонд Кишфалуди Штробл.
Что еще читала она о горе Геллерт? Ах, да! Венгры были когда-то язычниками, степным, кочующим народом. Когда они осели в междуречье Дуная и Тисы, их первый король, кажется, Святой Иштван, попросил у папы римского помощи, желая принять христианство. По велению папы к венграм приехали священники, в их числе был епископ Геллерт. Однако венграм католическая религия пришлась не по душе. Они посадили Геллерта в бочку и сбросили с кручи в Дунай. С тех пор гора и была названа горой Геллерта.
Молодая женщина любила зыбкие легенды истории. Как давно это было! А может, и не было вовсе.
Впрочем, история епископа Геллерта, наверное, правда. На склоне горы стоит памятник Геллерту — вот там, у будайского конца изящного белого моста. А у подножия статуи низвергается водопад.
Еще дальше — собор, а там — Крепостная гора с бывшим королевским дворцом, где теперь расположились музеи и картинная галерея.
Неплохо было бы как-нибудь взглянуть сверху на весь город.
Но она не решилась карабкаться на гору Геллерт, хотя путеводитель и обещал чудесную панораму. Размеренным шагом мама-туристка продолжила свой путь, намереваясь западным берегом реки дойти до Крепости. Полчаса ходу, и она будет там.
Вдали виднелся приземистый Цепной мост. Жаль, что она не захватила с собой бинокля. Будь у нее бинокль, мама-туристка наверняка увидела бы знакомую фигуру мужа, который, задумавшись, смотрел в это время на сверкающий Дунай.
— Что с вами делается?! Вы прыгаете, как обезьяны в клетке, — одернула Терчи приятелей.
Единственная представительница женского пола, она страшно волновалась: на нее обрушилось столько забот!
Терчи ждала таксиста. Этот улыбающийся круглолицый мужчина наверняка сумеет помочь им.
А пока она не переставала заботиться о ребенке. Наклонившись над Крохой, отерла платочком лоб, потом решила напоить ребенка.
Малыш причмокивал, сонно улыбаясь. Он героически выдерживал дневную жару. Терчи принялась раздевать его, расстегнула легкую кофточку. Она охотно раздела бы его совсем, но все же не рискнула это сделать: маленькие дети так нежны и склонны к простуде.
Берци, тараща глаза, с преувеличенным раздражением разъяснял:
— Я вижу, ты снова воображаешь, что имеешь дело с новорожденным! А Кроха не новорожденный. Его не надо купать в ромашковой ванночке. По-моему, этот Эгонка…
— Его вовсе не так зовут. Это явное недоразумение.
— Пускай. По-моему, он уже вышел из ясельного возраста, парню давно пора в школу ходить.
Берци подмигнул, надеясь шуткой развеселить друзей, но никто в ответ даже не улыбнулся.
— До каких пор мы будем здесь торчать? — нахмурился Карчи.
— До конца света, — снова сострил Берци.
— Не болтай глупостей!
Мальчики наперебой начали спорить и обсуждать случившееся, а главное, совершенную ими ошибку, когда они притащили ребенка к дядюшке Хайду.
— Терчи, ты выдала нечто, притащив к нему Кроху.
— Я же не зря спорил, что Терчи вернется к малышу!
— И не только пошла к нему. Приволокла с собой, вырвала ребенка из лап пьяного папаши.
— А он вовсе и не отец ему.
— Зато пьяница!
— И никаких лап у него нет.
— Ну, из рук.
— А Кроха и не был ни в чьих руках. Дядюшка Хайду даже не знал, кого мы несем.
— И что мы там были, тоже не знал.
— Ребята, эта собака вовсе и не того долговязого.
— Точно.
— Но в больнице мы здорово погорели!
— И не говори!
Друзья вспомнили, как они принесли тетушке Хайтоне известие о родившемся у нее ребенке. Терчи хмурилась и все же не смогла удержаться от смеха. А Кроха вовсю заулыбался и снова загулил.
— Что он говорит? — недоумевали ребята, но карапуз продолжал гугукать, хитро подмигивая, щуря глаза и являя собой совершенно очаровательное зрелище.
Вдруг Кроха четко произнес:
— Ма-ма.
— Боже мой! — Терчи приложила руку к губам, и в голове ее сразу возникли десятки вариантов: почему ребенок произнес это волшебное слово «ма-ма»? — Он хочет пить, — решительно произнесла она. — Принесите воды!