Сорванная карусель
Шрифт:
После Ремня в каюту знахаря вошёл Лилипут, с его болячками Горчица управился минут за пять. Рассечение на бедре оказалось хоть и довольно глубоким, но не опасным, эту рану знахарь обработал точно так же как и голень Студента — залепил её целебной мазью и стянул бедро тугой повязкой. Закончив с ногой, Горчица занялся распухшей, как бревно, рукой Лилипута. Внимательно осмотрев огромные багровые синяки на предплечье — следы ударов, знахарь подтвердил опасения Лилипута о переломе.
— Похоже с рукой твоей придётся повозиться, — вынес он свой неутешительный вердикт. — Перелом срастётся дней через пять, а то и через неделю. Так что настраивайся на долгое лечение. А пока что, на-ка выпей вот это. — Горчица распахнул шкаф, все полки которого были густо заставлены всевозможными
— И это говорит знахарь, который всего за одну ночь поставил на ноги сэра Стьюда, после его поединка с троллем, — укорил целителя Лилипут, и послушно открыл рот. — Проглотив горьковатую белую кашицу, он продолжил: — Что такое мой крошечный перелом, тем более закрытый, по сравнению с ужасными увечьями Стьюда. И тем не менее тогда ты управился с ними всего за несколько часов. Конечно, я помню, тогда тебе щедро заплатили за услуги. Но можешь не сомневаться, я тоже в накладе не останусь!
— Да дело не в деньгах, — поморщился Горчица и, продолжая говорить, стал прикладывать к распухшей руке Лилипута разные дощечки, выбирая подходящую по размеру. — Балт обещал щедро со мной расплатиться, и я стараюсь как могу.
— Целую неделю залечивать один паршивый перелом — и это ты называешь: стараюсь как могу — возмутился рыцарь.
— Твоя кость треснула в двух местах, — стал объяснять знахарь, превращая руку и деревяшку в единое целое. — И пару недель назад подобный пустяк я бы с помощью чар исцелил тут же за пару минут. Но, к сожалению, в последнее время колдовство мне не подвластно. Теперь приходится уповать лишь на целительные свойства мазей и отваров, составленных мною ещё в Норке Паука… Да ты не переживай, вот так, без чар, оно даже надёжнее. Походишь недельку с забинтованной рукой, покушаешь целебного снадобья — и косточка твоя замечательно срастётся.
— Слушай, а ты магам нашим о своих проблемах говорил?
— Конечно.
— Ну и?..
— Вообще-то они просили об этом особо не распространяться, но раз уж у нас тобой зашёл разговор…
— Не томи.
— В общем, чары им тоже больше неподвластны.
— Не может быть!
— А думаешь почему ни один из них с вами в город не поплыл?
— Во дела!
— Только смотри, не очень-то об этом трепись.
— Можешь не беспокоиться — буду нем, как рыба.
— Так, ну всё вроде бы готово, — объявил Горчица, затягивая узел на повязке. — Постарайся рукой особо не махать. До вечера можешь быть свободен.
— А что вечером?
— Проходи и получишь ещё одну ложечку целительного снадобья.
Последним в каюту знахаря вошёл Коготь. Над его ранами Горчица корпел дольше всего — примерно с четверть часа. Неглубокие царапины на бедре и груди он обработал быстро, а вот с рассечением кисти пришлось повозиться. Перво-наперво знахарь снял перекрывающий кровоток ремень и срезал закостеневшую от засохшей крови тряпку, фиксирующую руку и меч. Оказалась, что скрытая под повязкой кисть безобразно распухла, посинела и напрочь утратила чувствительность. Горчица уложил её в таз с тёплой водой, добавил несколько пучков целебных трав и стал массировать окоченевшие пальцы Когтя. Рана в воде открылась, и вода из прозрачной очень быстро превратилась в бардовую. Через пару минут непрерывного массажа знахарь почувствовал, что пальцы зулана стали откликаться на его действия, тогда он вынул кисть из таза, насухо её вытер и стал замазывать кровоточащий разрез целебной мазью. От нестерпимой боли зулан потерял сознание, к счастью, он в этот момент сидел на стуле, а его покалеченная рука неподвижно лежала на столе, так что болезненного падения на пол удалось избежать. Горчица не стал тут же приводить бедолагу в чувство, а сперва спокойно залепил рану, остановив кровотечение, потом подобрал дощечку по руке и намертво зафиксировал на ней раздробленную кисть. И лишь после того, как безобразная рана была укрыта плотной повязкой, он растормошил Когтя, заставил его проглотить
Поначалу у Балта никак не получалось разговорить пленника, на все его вопросы сумасшедший отвечал хищным оскалом и низким утробным рычанием. Точно так же он реагировал и на редкие реплики товарищей гарала. Создавалось впечатление, что после шишиных тумаков бедолагу покинули остатки разума, и он перестал понимать человеческую речь. На очевидную невменяемость пленника указывало и его поведение — после того как зуланы по приказу гарала освободили его от пут и привели в чувство, вместо того, чтобы сесть на предложенный Балтом стул, он рухнул на колени и проворно заполз под стол. Пришлось зуланам его по новой отлавливать и вытаскивать обратно, при этом безоружный безумец отбивался от них как дикий зверь — когтями и зубами. После того как его наконец изловили и вытянули на свет, опасаясь повторения дикой выходки, его больше ни на мгновенье не отпускали. Бедолагу силой усадили на стул и крепко-накрепко привязали к спинке и ножкам, так что он снова не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой. Всё что ему теперь оставалось — исподлобья коситься на своих мучителей ненавидящим взглядом.
Когда к собравшемуся к кают-компании обществу присоединился Студент, Балт уже подумывал прервать бестолковый допрос. Но, с появлением рыцаря, казалось бы совершенно безнадёжное дело неожиданно сдвинулось с мёртвой точки.
— Ну, как успехи? Много он вам уже напел? — поинтересовался славный мечник, усаживаясь на свободный стул справа от пленника.
Опережая ответ Балта, привязанный к стулу безумец голос злобным рычанием отреагировал на новый.
Реакция рыцаря была молниеносной: он выхватил меч, чиркнул им у виска пленника и тут же убрал его обратно в ножны. Всё случилось настолько быстро, что никто из сидящих за столом людей даже ахнуть не успел. А через секунду тишину разорвал дикий вопль пленника, в одно мгновенье лишившегося доброй трети правого уха.
— Заткнись, тварь, или я тебе сейчас и второе подрежу, — прикрикнул на несчастного Студент. И, к изумлению присутствующих, сумасшедший тут же замолчал. Безумие в его глазах сменилось паническим страхом.
— Так-то лучше, будешь хорошим мальчиком — никто тебя не тронет, — кивнул Студент и покровительственно похлопал бедолагу по залитой кровью щеке. Вытирая испачканную ладонь о грязную рубаху пленника, он добавил: — И заруби себе на носу, дядя, каждый раз когда ты будешь рычать, я буду отрубать тебе какую-нибудь часть тела. Ты всё понял? Я не слышу ответа? — рука рыцаря снова потянулась к рукояти меча. Под его безжалостным взглядом пленник весь сжался и испуганно заскулил.
— Стьюд, да ты с ума сошёл! — закричал Балт, бросаясь между рыцарем и его беззащитной жертвой. — Какая муха тебя укусила? Он же сумасшедший. Ничего не понимает и не говорит.
— Это у вас он ничего не понимает, а у меня всё поймёт и живо заговорит, — заверил Студент. — У меня с этим гадом разговор короткий будет, как вы цацкаться с ним я не стану. Отойди Балт, не мешай.
— Стьюд, прекрати, мы же цивилизованные люди, — поддержал гарала Корсар.
— Похоже охватившее горожан безумие заразно, — зашептал на ухо Гимнасту перепуганный капитан. — Думаю стоит позвать зуланов, чтобы они разоружили господина рыцаря, пока он не зарубил несчастного.
— Не нужно никого звать, — так же едва слышно зашептал в ответ лорд, — Стьюд такой же безумец, как мы с вами. Я знаю этого парня не один год — это его обычная манера допроса. Клянусь вам, вся его агрессия — блеф. На самом деле жизнь пленника вне опасности.
— Ничего себе вне опасности, да вы только посмотрите… — не договорив фразы, Дууф вскочил со своего стула и закричал в полный голос: — Эй, ты чего себе позволяешь!
— Стьюд, брось свои грязные штучки! — поддержал его Кремп.
Столь бурная реакция капитана и мага была вызвана очередной вопиющей выходкой Студента. Отчаявшись уговорить гарала по-хорошему отойти от пленника, рыцарь силой отпихнул Балта в сторону и приставил свой карающий меч к горлу перепуганной жертвы.