Сорвать маску

Макфи Маргарет

– Я рада, что ты счастлива, мама. – Арабелла заставила губы изогнуться в жалком подобии улыбки. Но она казалась ей самой безжизненной и деревянной – как все ее тело.

– Дорогая моя девочка, – вздохнула миссис Тэттон и, наклонившись над столом, взяла дочь за руку. – Какая же ты все-таки смелая – несмотря на то, что этот человек сделал с тобой.

– Прошу тебя, мама, давай больше не будем об этом говорить. – Арабелла отнюдь не гордилась тем, что была вынуждена солгать еще и матери, но она прекрасно понимала, что миссис Тэттон знает ее слишком хорошо и не поверит, будто дочь просто

передумала выходить замуж за Доминика. А если рассказать о мистере Смите и его угрозах, ее мать могла бы отправиться прямо к герцогу, и тогда… Нет, рисковать было нельзя. Только не в этой ситуации, когда жизнь Доминика и благополучие Арчи висят на волоске. Незначительный прогресс, наметившийся было в отношениях ее матери и бывшего жениха, сошел на нет после этой лжи. В глазах миссис Тэттон Доминик Фернекс был воплощением самого дьявола.

– Бросить тебя во второй раз! Я знала, что не следовало доверять ему, я чувствовала! Такая ложь – и о своем родном отце!

– Мама, – твердо прервала ее Арабелла, – я просила тебя не обсуждать подобные вопросы при Арчи.

– Ты права, Арабелла. – Миссис Тэттон покраснела. – Прости меня.

Арабелла повернулась к сыну, который сидел, схватившись за край сиденья, напряженно, с беспокойством прислушиваясь к их разговору, и разрезала куриную грудку, лежавшую нетронутой на его тарелке, на маленькие аппетитные кусочки.

– Ну же, копуша, ты совсем ничего не съел. И ты еще не рассказал мне, как идут дела в школе.

Арчи недавно пошел в деревенскую школу. Он казался сегодня вечером непривычно тихим и почти ничего не ел.

– Я не голоден, мама. – Он не поднимал на нее глаз, сидел, опустив голову.

– Арчи? – Арабелла пригляделась к лицу сына, осторожно заставив его поднять голову и повернуться к свету. Глаз начал заплывать, губа распухла. – Арчи, ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Нет, мама.

– Ты что, задирал других мальчиков?

– Старшие мальчики начали говорить о тебе гадости, мама, я ударил их, и они стали бить меня в ответ.

У Арабеллы сжалось сердце.

– В таком случае я должна поблагодарить тебя за защиту моего доброго имени, Арчи. – Арабелла ласково погладила сына по волосам. – Но помни: это всего-навсего глупые мальчишки, они сами не знают, что говорят. Держись подальше от старших и играй с теми, кто ближе тебе по возрасту.

– Мама, а что такое «ублюдок»?

Миссис Тэттон охнула, пораженная, поперхнулась картошкой и закашлялась, задыхаясь. К тому времени, как Арабелла помогла унять приступ, Арчи уже убежал играть в саду, и не было необходимости отвечать на его вопрос. Но она знала, что вечно избегать этого не получится, даже если Арчи не является внебрачным ребенком в прямом смысле слова.

Тем же вечером Арабелла стояла у окна маленькой комнаты, в которой она жила вместе со своим сыном. Ровное дыхание Арчи наполнило комнату, успокаивая и утешая. Арабелла вглядывалась в темнеющую синеву небес, в яркие блестки звезд, появившихся в выси. Между ними горделиво сиял серп полумесяца. Арабелла знала – очень скоро небо превратится в чернильную бездну, омывшись тьмой. На сердце было тяжело, боль не желала униматься

даже в этот спокойный час. Как бы плохо ей ни было много лет назад, когда она поверила, что Доминик бросил ее, чувства, обуревавшие ее теперь, не шли ни в какое сравнение с теми. Часть ее умерла. Арабелла сомневалась, что когда-нибудь сможет снова почувствовать себя живой.

Несмотря на все свои старания, она не сможет защитить Арчи от всех проблем и невзгод. Она служила преградой между ним и жестоким миром и не могла не думать о том, что, возможно, напрасно разлучила сына с отцом. Она впервые задумалась, правильно ли поступила, поддавшись на шантаж мистера Смита. Возможно, следовало сразу же поехать к Доминику и рассказать ему об угрозах этого человека. Возможно, герцог Арлесфорд нашел бы способ разобраться с этим. Или же… был бы найден мертвым в укромном переулке с ножом в сердце.

Арабелла знала, что не смогла бы рисковать его жизнью в угоду собственной слабости. Она наблюдала за тем, как по миру тихо крадется ночь, и знала, что, если бы снова была поставлена перед выбором, приняла бы аналогичное решение. Осознание этого не принесло ни утешения, ни облегчения. Быстро поцеловав Арчи в лоб, она тихо вышла из комнаты.

– Я заплатил вам весьма солидную сумму, мадам, а теперь обнаруживаю, что вы, оказывается, проявили преступную неблагодарность, не сохранив наш секрет.

Сидевшая в гостиной своего «Дома радужных наслаждений» миссис Сильвер побледнела под холодным, гневным взглядом герцога.

– Я и мои девочки приняли ваши деньги, ваша светлость, и сохранили тайну. Мы не обмолвились ни словом о мисс Нуар кому бы то ни было, даю вам слово.

– Вы не можете быть так уверены в своих девочках.

– Я вполне уверена, ваша светлость. – По контрасту с темными волосами, уложенными в изысканную прическу, лицо миссис Сильвер было почти бескровным. – Я доверяю им.

Доминик задумался. Ведь каким-то образом Смит сумел узнать Арабеллу… Существовала, правда, еще одна вероятность, о которой ему не хотелось спрашивать, но он знал, что придется сделать это.

– Скажите, а у мисс Нуар случайно не было каких-либо неприятностей с… – он заставил себя произнести эти слова, – с каким-либо из ее клиентов?

Миссис Сильвер одарила его странным взглядом:

– Больше никого не было, ваша светлость.

– Пожалуйста, вспомните, мадам. Это весьма важно. Возможно, она упоминала о ком-то…

– Нет, ваша светлость, – уверенно прервала миссис Сильвер. – Говоря, что больше никого не было, я имею в виду именно это. Арабелла пришла ко мне в тот самый день, когда вы нанесли нам визит. Она не продавала себя никому, кроме вас. Я думала, вы знали об этом.

Доминика захлестнул водоворот противоречивых чувств. Арабелла не была шлюхой, пока он не сделал ее таковой. По телу пробежал холодок, с которым пришло осознание чудовищной вины перед ней. Неудивительно, что миссис Тэттон сразу же посчитала его законченным негодяем, а Арабелла так возмущалась своим положением любовницы. Он провел несколько последних недель, обвиняя во всем своего отца. Теперь Доминик понял, что виноват ничуть не меньше покойного герцога.