Sos! Мой босс кровосос!
Шрифт:
Ставлю сумку на стол и семеню за Кротовым, по всей вероятности, в комнату отдыха.
— Я люблю свежесваренный кофе, не аппаратный, — варить кофе в турке на плите в офисе? Это что-то странное. — Крепкий, с небольшим количеством молока. Если вдруг нет ничего сладкого, потому что ты забыла мне его купить или оно закончилось, тогда с одной ложкой сахара. Но лучше сделай так, чтобы сладкое не заканчивалось. Расходы естественно беру на себя.
— А что именно сладкое?
— Все. Ватрушки, эклеры, — делает паузу, обводя меня взглядом.
— А кексы?
— И их тоже. Вообще люблю всю сдобу и сладкое. Кроме свердловской булки. Сухая, — наклоняется ко мне чуть ближе.
— Сухая, — подтверждаю я, отходя на шаг назад.
— Любишь булки? — ну погоди, сейчас я тебе так наплюю в кофе.
— Обожаю. Но сейчас, я так понимаю, сладкого здесь нет.
— Правильно понимаешь, поэтому с одной ложкой сахара. Вперед, Снежана Викторовна. Удиви меня вкусным кофе.
— Почему мне кажется, что, если вам сделает кофе шеф всея Руси вместо меня, вы все равно скажете, что он плохой?
— Когда кажется, тогда не кажется, — не скрывая улыбки выдает Кротов, хватаясь за ручку двери.
Варить кофе в турке — не проблема. А вот как реально нагадить такому человеку как Данечка, мать его Леонидович, проблема. Хотя, если призадуматься, он не может вести свой бизнес по правилам. Ну не бывает у людей в таком возрасте столько денег просто так.
Значит, надо постепенно войти к нему в доверие и… либо оставить ни с чем, слив какую-нибудь важную информацию конкурентам, о которых мне тоже придется со временем узнать, либо вообще сдать ментам за какие-нибудь грязные нелегальные делишки. А пока… а пока можно просто плюнуть в кофе.
Наливаю в чашку кофе, наслаждаясь ароматом напитка и только собираюсь плюнуть, как мне на талию ложится чья-то рука. Легонько сжимает. И тут же слышу рядом с ухом.
— Здесь камеры.
— Камеры? — вот же балда.
— Камеры слежения, Снежочек.
— А зачем вы мне это говорите?
— Затем, что плевать в кофе нельзя.
— Спасибо, что сказали. Но я и не собиралась этого делать. Что за ерунда? — отодвигаюсь от него.
— А мне показалось, ты уже копила слюну, чтобы харкнуть.
— Скажете тоже. Я рассматривала рисунок. Просто я гадаю на кофейной гуще. Видите? — протягиваю ему чашку.
— Хер?
— Какой еще хер?
— Обыкновенный.
— Где вы его видите?
— Вот, — тычет пальцем в пенку.
— Это башня, а не то, что вы сказали.
— И что она означает?
— Что вас ждут перемены в жизни.
— Ватрушечка моя, у меня бабушка гадает на кофейной гуще.
— И что?
— И гадают на гуще, когда кофе выпивают и резко переворачивают чашку.
— Ну есть два способа, и когда выпивают, и когда наливают.
— Я сказал, в чашку не плевать. И точка.
— Я таким не занимаюсь. А подскажите, где еще есть камеры? — резко перевожу тему, на что Кротов не сдерживаясь хмыкает.
— Ты что, думаешь встала на каблуки и можно сразу стать смелее?
— А что такого? Нормальный вопрос.
— Ну и какого хуана я должен тебе рассказать, где камеры?
— Ну как это зачем, чтобы я не попала в неловкую ситуацию. Например, захочу поправить лифчик или что-нибудь почесать.
— Если у тебя где-то что-то чешется, то это надо подлечить.
— Ну а в носу поковыряться?
— Козявки дома будешь оставлять.
— Ну ладно, а в вашем кабинете тоже есть камеры?
— Ты еще и в моем кабинете собралась что-то чесать и в носу ковыряться?
— Нет. Ну мало ли решу у вас что-нибудь свиснуть и надо бы знать, оставлю ли улики. Да я шучу. Не буду я у вас ничего воровать.
— Чем клянешься?
— Своими…
— Козявками?
— Ну, пусть будет, ими.
— Ну раз козявками, тогда, конечно, верю, — издевательски усмехнувшись, произносит Кротов. — Я жду мой кофе с молоком в моем кабинете.
Как только Кротов оставляет меня одну, я подливаю в чашку молоко и ставлю ее на поднос. Беру тарелку, салфетки с ложкой и выхожу из комнаты отдыха.
Ладно, от меня не убудет, пусть съест мой кекс. Гляди, подобреет. Достаю один из пакета и кладу на тарелку.
Перевожу дыхание и направляюсь в его кабинет. Благо не спотыкаюсь и не падаю.
— Приятного аппетита, — наверное, я ожидала, что он что-нибудь спросит меня про кекс, но он даже не смотрит на поднос. Исключительно на меня. Ну и чего тебе надо, козлина? — Я могу идти?
— Нет, не можешь. Я вдруг вспомнил, что проверил не все данные тебе задания.
— Вы о чем?
— О белье. Мне надо удостовериться, что на тебе новое красивое белье, — откидывается на спинку кресла. — Раздевайся.
— В смысле?
— В прямом. Если через минуту я не увижу твое белье, можешь забирать вещи и отправляться домой. Обидно перед самым подписанием договора. Или не обидно и… раздевайся.
Глава 5
Глава 5
Несколько секунд смотрю в ухмыляющееся лицо Кротова и понимаю, что… нет, вылить на него кофе — слишком ожидаемо, равно как и огреть его чем-нибудь тяжелым. Он не верит в то, что я продемонстрирую ему белье. А зря. Раз, два, три, четыре, пять, я иду тебя, хмырь, убивать.
Не произнося ни звука, я снимаю с себя пиджак и протягиваю руки под блузку-безрукавку. Расстегиваю лифчик и достаю его через верх блузки. А в следующий момент с невероятным наслаждением кидаю им в Кротова. По морде он, увы, не получает, а перехватывает лифчик. И нет, на его лице нет ни капли возмущения, что какая-то безродная девка запулила в него бельем. У него в глазах черти пляшут. Ему весело.
— Я сказал, раздеться до белья, а не снимать его, Снежана Викторовна.
— Поправочка, Даниил Леонидович, вы сказали, «если через минуту я не увижу твое белье». Минута не прошла, а белье я вам продемонстрировала. Вы удовлетворены?