Сошествие Ангелов
Шрифт:
Внутрь с неба хлынул ослепительный свет, заливая каменную ограду эспланады и освещая мрачные своды монастырской крепости. Потревоженные открытием дверей пылинки заплясали в лучах сверкающими алмазами.
Захариэль отчаянно пытался увидеть брата Амадиса, но из-за бьющего в глаза света не мог рассмотреть ничего, кроме темнеющей вдали кромки леса. Претенденты толкались вокруг него, тоже стараясь что-нибудь увидеть, но Захариэль и его друзья упорно оставались на месте, используя силу и откровенное упрямство.
Наконец
Но при всей радости от возвращения героя внезапно возникло странное предчувствие беды.
Амадис держался в седле явно из последних сил, его стихарь сплошь покрывали пятна засохшей крови, а левая рука, очевидно сломанная, бессильно висела вдоль туловища. Бледное, обескровленное лицо темной полосой обрамляла сильно отросшая щетина, уже превращавшаяся в бороду.
Конь выглядел не лучше своего всадника: на груди и боках виднелось несколько глубоких царапин, из гривы были вырваны целые клочья, хвост отсутствовал полностью, а глубокие раны на крупе свидетельствовали о жестокой схватке с каким-то ужасным противником.
В глазах Амадиса плескались боль и обреченность, он слегка повернул голову, будто что-то искал.
Рыцари бросились вперед, чтобы помочь раненому герою спуститься с коня. Их порыв нарушил торжественность момента, и при виде плачевного состояния героя вокруг раздались горестные возгласы.
Людской поток унес Захариэля вперед, но на этот раз он и не подумал сопротивляться.
— Разойдись! — раздался властный старческий голос. — Дайте ему побольше воздуха!
Захариэль увидел, как лорд Символ, пользуясь не столько своей силой, сколько высоким положением, пробивается сквозь толпу, и посторонился, чтобы подобраться ближе следом за ним. Через несколько мгновений он уже оставил друзей позади и оказался рядом с лордом Символом, опустившимся на колени подле упавшего раненого рыцаря.
Амадис пытался что-то сказать, но на губах пузырилась кровавая пена, свидетельствующая о серьезном повреждении легких.
— Не разговаривай, — посоветовал лорд Символ, — это только причинит тебе боль.
— Нет… — прохрипел Амадис, — …должен говорить.
— Хорошо, парень. У тебя есть завещание?
Амадис кивнул. Захариэль, как ни был поражен косвенным предположением лорда Символа, что жить рыцарю осталось недолго, повидал уже немало ран, чтобы понимать: такие — смертельны.
Захариэль видел, что кровь на животе воина еще свежая и продолжает течь, а в открытой ране виднеются клубки внутренностей, которым рыцарь не дает вывалиться, придерживая их рукой.
Свободной рукой Амадис дотянулся до пистолета и с трудом вытащил его из кожаной кобуры.
— Захариэль, —
Лорд Символ поднял голову, торопливо махнул рукой мальчику, призывая того опуститься на колени рядом с рыцарем.
— Не медли и слушай внимательно, не многим дано услышать последние слова рыцаря Ордена. А те, кто слушает завещание, принимают на себя обязательство перед умершим. Такова традиция.
Захариэль кивнул, не отрывая взгляда от умирающего Амадиса, уже протянувшего ему свой пистолет.
— Возьми его, Захариэль, — произнес Амадис. Его искаженное болью лицо постепенно разглаживалось под прикосновением смерти. — Он твой. Я хочу, чтобы ты им владел.
— Я не могу, — возразил Захариэль, чувствуя, как в уголках глаз скапливаются слезы.
— Ты должен, я хочу, чтобы ты его взял, — выдохнул Амадис. — Это мое наследство, и я завещаю его тебе. Вспоминай обо мне, когда будешь из него стрелять. Вспоминай, чему я тебя учил.
— Я все исполню, — пообещал Захариэль и принял липкий от крови пистолет.
Оружие показалось ему очень тяжелым, гораздо тяжелее, чем любое другое изделие из металла и дерева. Вместе с пистолетом он взял на себя ношу ответственности и долг перед его благородным владельцем.
— Это хороший пистолет… Никогда меня не подводил, — добавил Амадис, едва справившись с кашлем. — Он и тебя не подведет, а?
— Не подведет, — подтвердил Захариэль и поразился внезапно наступившей тишине.
— Проклятие, я уже не чувствую боли, это ведь не к добру, верно?
— Это означает, что конец близок, — ответил рыцарю лорд Символ.
— Я так и думал, — кивнул Амадис. — Мерзкий зверь из Эндриаго запустил в меня свои когти. Слишком большой… Калибанский лев… А я думал, он был всего один.
— Калибанский лев! — воскликнул Захариэль. — Разве лорд Джонсон его не убил?
— Хотелось бы… — поморщившись, сказал Амадис. — Я бы не решился сейчас солгать… Я только хочу…
Последнее желание брата Амадиса так и осталось тайной. В следующее мгновение его глаза закатились и губы шевельнулись в последнем вздохе.
Захариэль опустил голову и, не скрываясь, заплакал по своему великому герою. Он обеими руками прижал к груди пистолет Амадиса, а в душе уже разгорался горячий гнев от мысли, что убийца рыцаря все еще жив и продолжает бродить по сумрачному лесу.
Лорд Символ осторожно коснулся ладонью лица усопшего и закрыл погасшие глаза.
— Так брат Амадис покинул наш Орден, — с мрачной торжественностью произнес он.
Затем он поднялся, положил одну руку на плечо Захариэля, а другой показал на отданный ему Амадисом пистолет.
— Это не просто оружие, мой мальчик, — сказал лорд Символ. — Это оружие героя. Оно несет в себе возможности и могущество, которым не обладает твой собственный пистолет. Ты должен с честью носить его и не посрамить памяти героя, завещавшего его тебе.