Сошествие Ангелов
Шрифт:
А потом они исчезли.
Захариэль возвращался с легким сердцем. Свинцовый груз, давивший на его плечи всю дорогу вглубь Северной Чащи, с каждым пройденным обратно километром уменьшался. В этой части леса случилось нечто страшное, что-то настолько ужасное, что на Калибан с другой планеты прибыли Хранители и теперь они присматривают за опасным участком.
Остался ли источник зла на Калибане или покинул его, оставив лишь свое эхо, Захариэль не знал и подозревал, что для него лучше будет и дальше оставаться в неведении. Он понял, что опасность, таящаяся в этом месте, куда
Ему довелось приобщиться к тайному знанию, и если Орден и мог чем-то гордиться по праву, так это способностью его членов хранить тайны. То, что стало ему известно, и то, во что он поверил, будет надежно сокрыто в его сердце, и никакие земные методы не заставят его выдать секретные знания.
Захариэлю вспомнился разговор со Львом на верхней площадке башни и сомнения великого воина относительно существования Терры и других населенных людьми миров. Теперь Захариэль один на всем Калибане мог ответить на этот вопрос, и эта исключительность вызывала в его душе бурное волнение.
Обратный путь из темной глубины леса оказался гораздо легче. Конь легко ступал по уже знакомой дороге, без труда пробираясь сквозь путаницу трав и корней, обходя упавшие деревья. Даже сгустившийся здесь сумрак, казалось, немного приподнялся, и сквозь густо сплетенные кроны деревьев пробился теплый луч послеполуденного солнца.
Наконец густой подлесок расступился, началась протоптанная тропинка, и Захариэль улыбнулся, узнав следы своего коня, оставленные несколько часов назад. Лошадь без всякого понукания свернула на тропу, и он поехал под зелеными арками листвы к поляне с почерневшим от удара молнии деревом. Захариэль настолько углубился в раздумья, что зверь едва не застиг его врасплох.
Грозное существо прыгнуло к нему, словно материализовавшись из воздуха.
Зверь таился в тени за стволом древнего дерева на самом краю поляны. В первый момент, когда он пошевелился среди листвы, могло показаться, что ожила причудливо выгнутая скала.
Захариэль мельком заметил устремившийся ему навстречу темный силуэт. Зверь оказался огромным и двигался с невероятной скоростью. Испуганный конь резко остановился и панически заржал. Захариэль, сильно натянув поводья от неожиданности, едва удержался в седле.
Калибанский лев навис над ним.
Еще мгновение, и зверь разорвет его на части.
Глава 8
За один затянувшийся, исполненный страха момент Захариэль успел подробно рассмотреть строение тела ринувшегося на него чудовища. Оно обладало широким мощным туловищем, но львиным его можно было назвать только из-за того, что существо передвигалось на четырех конечностях и имело гриву из растущих на затылке бронированной головы острых шипов. Каждую из лап закрывали блестящие пластины природного панциря, крепкого, словно камень, но в то же время пластичного, как мускулы. Из передних лап торчали похожие на кинжалы когти, а из верхней челюсти выступала пара клыков, словно огромные кавалерийские сабли.
До этого момента Захариэль еще мог полагать, что после гибели многочисленных жертв люди были склонны преувеличивать опасность великого зверя, но в этот миг он понял, что был неправ.
Он остался в живых лишь благодаря рефлексам, отточенным за долгие часы тренировок на стрельбищах Алдаруха.
Захариэль
Все выстрелы попали в цель, но казалось, что лев даже не заметил ударивших в его толстую шкуру снарядов. Эти заряды обладали значительной разрывной силой, они были предназначены для того, чтобы взрываться внутри цели, и могли остановить почти любое существо, даже таких ошеломляющих размеров.
Но пули отскочили от львиной шкуры, и тварь едва ли заметила их удары.
Великий зверь яростно зарычал и, взмахнув лапой, прыгнул.
Удар пришелся по корпусу коня Захариэля, когти с отвратительным треском переломали ребра и вспороли бок несчастного животного. Боевой скакун дернулся так, что Захариэль вылетел из седла и приземлился в грязь почти посередине поляны.
Лошадь забилась в агонии, разбрызгивая горячую кровь; из огромной раны вываливались клубки внутренностей. Пока внимание льва было приковано к первой жертве, Захариэль быстро вскочил на ноги.
Он снова выстрелил из пистолета, еще один залп ударил в зверя, но лев занимался еще живой лошадью, и его страшные клыки отрывали куски мяса от конского крупа. Пластины брони пребывали в постоянном движении, снаряды при попадании в них выбивали искры и брызги смолоподобной субстанции, но не причиняли видимого вреда.
Пистолет щелкнул вхолостую, указывая, что Захариэль уже расстрелял весь магазин, и тогда лев испустил оглушительный рев — наполовину вопль, наполовину вой. Отступая от чудовища и изумляясь его непомерной силе, Захариэль торопливо перезарядил оружие.
Лев медленно прошел по краю поляны; его змеиные глаза, перечеркнутые вертикальными щелями зрачков, полыхали оранжевым пламенем, грива шипов на голове и шее колыхалась от движения мышц, и каждый острый шип грозил смертью.
Захариэль продолжал двигаться, обходя огромное чудовище по дуге. Утробный рык и потеки слюны из открытой пасти свидетельствовали о неутолимом голоде монстра, и Захариэлю пришлось сделать над собой усилие, чтобы не представлять, как жуткие клыки разрывают его тело.
Хотя этот зверь был совершенно чуждым существом и казался порождением ночного кошмара, у Захариэля сложилось впечатление, что тот уставился в его сторону с выражением мрачного удовольствия. Пытаясь побороть приступ страха, он вспомнил крылатое существо, с которым сражался много лет назад, вспомнил свое описание ситуации как охоты паука на муху. Сейчас ему казалось, что лев испытывает от охоты то же самое злобное наслаждение — как если бы человек представлялся ему изысканной закуской, которой надо было сначала насладиться и только потом проглотить.
Полученные на тренировках навыки подсказывали юноше держаться ото льва на расстоянии и использовать пистолет, но рыцарский кодекс побуждал броситься на чудовище и встретиться с ним в ближнем бою.
Захариэль не опускал пистолета, но одновременно обнажил меч и прикинул имеющиеся возможности. Считая поставленный магазин, у него в запасе имелось две полных обоймы. В седельных сумках, оставшихся на павшей лошади, находились еще боеприпасы, но они оставались вне пределов досягаемости. Если не допускать ближнего боя, у него было двадцать четыре выстрела, чтобы убить чудовище.