Сошествие Ангелов
Шрифт:
— Ты знаешь, почему люди иногда называют нашу крепость Скалой? — неожиданно спросил Захариэль.
Вид из окна, открывавший лесные просторы, вдохновлял, и Захариэлю хотелось поделиться своими чувствами с Аттиасом и отвлечь парня от мрачных мыслей.
— Это и есть название крепости Алдарух, — ответил Аттиас. — На одном из древних диалектов оно означает «Скала Вечности». Мастер Рамиэль говорит, что так изначально называлась гора, на которой мы сейчас находимся. А потом, когда основатели Ордена решили построить здесь крепость-монастырь, они оставили имя горы и стали называть так и свой оплот.
— Это одна из причин, — пояснил Захариэль. —
— Думаю, да, — кивнул Аттиас, мгновенно сосредоточившись. — Ты говоришь о том, что и после уничтожения великих зверей Орден будет существовать и рыцарство никуда не исчезнет.
— Правильно, — подтвердил Захариэль. — Так что ты сам видишь, что нет никаких поводов грустить. Если тебе этого мало, взгляни на проблему с другой стороны. Наш долг состоит в том, чтобы защищать жителей Калибана от живущих в лесах хищников. И с исчезновением великих зверей наши обязанности не изменятся. Это же Калибан. Здесь всегда найдутся какие-нибудь чудовища.
Мастер Рамиэль первым поздравил Захариэля со званием рыцаря. Наставник хотел сказать что-то еще, но множество рыцарей обступили их со всех сторон и приветствовали нового члена Ордена.
В противоположность мрачной церемонии введения в Орден, состоявшейся много лет назад, вступление в ряды рыцарей было отмечено с неподдельным весельем. Для любого человека такой момент имел огромное значение, и каждый был не прочь разделить торжество со своими друзьями.
Множество рыцарей бросились поздравлять своего нового товарища, и из-под капюшонов стихарей на Захариэля смотрели веселые дружеские лица.
Он еще даже не успел понять, что происходит, как первые подошедшие рыцари стали его обнимать. Неожиданно смущенный, Захариэль ощутил, что его подняли над полом, а потом усилиями дюжины рыцарей он взлетел к самому потолку, затем начал падать, но те же руки, которые его подбросили, подхватили новоиспеченного рыцаря.
Смех не утихал, и его снова подбросили в воздух. На этот раз Захариэль перевернулся и успел увидеть под собой калейдоскоп лиц. И все веселились. С некоторыми рыцарями он был знаком, но многие в его представлении оставались суровыми далекими силуэтами.
Он заметил Льва, Лютера, лорда Символа и мастера Рамиэля, и все они отвечали на его взгляды улыбкой или смехом.
Из всех мгновений его жизни этот момент запомнился Захариэлю как самый странный и невероятный.
— Такова традиция, — со смехом пояснил ему Лютер, когда немного позже они подняли кубки с вином. — Это трамплин. Мы поступаем так с каждым новичком. Эх, но самым интересным было твое лицо.
Торжество проходило в главном трапезном зале Алдаруха, и, к немалому облегчению Захариэля, рыцари вскоре перешли к более прозаичным методам празднования и перестали его подбрасывать, словно тряпичную куклу. В честь нового рыцаря был устроен торжественный обед, во время которого прозвучало немало тостов и поздравлений.
Рыцари, которых до сих пор он в основном видел только издали, теперь дружески
Торжество взволновало его еще и тем, что проходило в столь замечательной компании. После окончания обеда, когда общее собрание разбилось на мелкие группы, его отыскал Лютер.
Он, очевидно, счел важным, чтобы Захариэль в полной мере насладился всем происходящим.
— Да, самым замечательным было твое лицо, — повторил он, все еще посмеиваясь.
Добродушный смех Лютера мгновенно прогнал остатки напряженности.
— Правда, жаль, что ты не мог видеть себя со стороны. Сначала, когда тебя обступили, у тебя был такой вид, словно мы пытаемся тебя убить. А потом, когда до тебя дошло, что происходит, клянусь, ты выглядел еще более напуганным. В какой-то момент я даже подумал, что ты собираешься обмочить свои одежды. Хорошо, что этого не произошло, когда ты кувыркался в воздухе.
— Это было так… неожиданно, — протянул Захариэль. — Я никак не мог подумать…
— Что? Что у нас есть чувство юмора? — усмехнулся Лютер.
Он поднес руку к глазам, делая вид, что вытирает навернувшиеся слезы.
— Да, этого никто не ожидает. Поэтому и выходит так смешно. Впрочем, я не шутил, называя этот обряд традицией. Конечно, о ней не услышишь от лорда Символа или ваших наставников, но во многих отношениях обычай подбрасывать вновь посвященного рыцаря в воздух — это такая же традиция, как и все, чему вас подвергали за все прошедшие годы. Мы называем этот обряд «невидимым трамплином». Можешь считать его противоядием для строгой церемонии первой инициации. Так мы принимаем новых членов в семью.
— В семью?
— В Орден, — пояснил Лютер. — Вспомни, что говорил лорд Символ во время церемонии инициации. Мы все — братья, а братья не могут проводить все свое время, сидя кружком с самодовольным видом или жалуясь на несовершенство мира. Иногда нам требуется выпустить пар. Мы смеемся, шутим и разыгрываем друг друга. Мы ведем себя как обычная семья. Посмотри вокруг, Захариэль. Каждый человек в этом зале готов с радостью отдать за тебя жизнь, и от тебя они ожидают того же. Калибан — опасное место, и многим из нас может представиться случай пожертвовать собой ради братьев. Но это не означает, что мы не можем позволить себе иногда повеселиться. Это помогает сохранить присутствие духа. Мы все любим шутки.
— И даже он? — спросил Захариэль, переводя взгляд на Льва, чьи голова и плечи возвышались над окружающими рыцарями.
Аура задумчивости и отчужденности окружала этого человека, что издали было особенно заметно. Захариэль вспомнил разговор со Львом на смотровой площадке крепости и понял, что ощущение его обособленности в окружении людей усиливается странным образом.
— Нет, здесь ты прав, — признал Лютер. — Мой брат склонен к одиночеству. Он всегда был таким. Но это не из-за недостатка чувства юмора. Скорее, дело в обратном. Ты должен помнить, что он не только превосходный воин, он — гений. Его разум представляет собой слишком тонкий и сложный инструмент, и в юморе он проявляет себя с таким же блеском, как и во всех остальных видах деятельности. Когда брат шутит, его никто не понимает. Его шутки слишком высоки и замысловаты для наших примитивных умов. Они не попадают в цель.