Сотовая бесконечность
Шрифт:
– Как себя чувствуешь, ангел небесный? – поинтересовался Фролов.
– Да ничего вроде, – вяло отозвался я, чувствуя вновь подступающую боль и головокружение.
Майор посветил мне в лицо извлечённым из кармана миниатюрным фонариком, наверное тоже трофейным, на мгновение ослепив.
– Э-э, да ты уже расклеиваться начинаешь… Лёх! Вколи-ка ему ещё дозу.
Лейтенант сноровисто добыл из подсумка шприц и, закатав мне рукав, вколол очередную дозу чудо-зелья.
– Ну, как? – осведомился
– Полегчало, – согласился я, действительно чувствуя прилив сил и прояснение в голове.
– Вот и ладушки! – заключил старший, сунув мне в руки тяжёлый объёмистый портфель тёмной кожи. – Посиди, голубь, тут у машины, а мы пока решим проблемы с таможней.
– Какой ещё таможней? – выдавил я, но оба разведчика уже растворились среди деревьев.
В одиночестве я, однако, пребывал недолго. Минут через пятнадцать появился лейтенант.
– Пойдём, архангел! – улыбнулся он, помогая мне встать. – С тринадцатым «юнкерсом» управишься?
– Постараюсь, – ответил я, выдавливая из себя ответную улыбку.
Через десяток минут, миновав распростёртое навзничь тело молоденького часового, мы оказались на полевом аэродроме у самолёта.
– Прошу! – Фролов картинно поклонился, указывая на дверь в фюзеляже.
Отдав ему портфель, я забрался в кабину, уселся в кресло пилота. Непривычное расположение приборов, все надписи на немецком. Майор быстренько перевёл мне все обозначения на приборном щитке. Двигатель пару раз чихнул, и ровно застрекотал.
– Готово!
Лейтенант хлопнул люком.
Самолёт стронулся с места и побежал по полю, набирая скорость. Сквозь мерный гул двигателей слышались крики, разрознённые выстрелы и вой сирены. Боковым зрением я заметил лучи прожекторов, принявшихся беспорядочно шарить в небе. Несмотря на чуждость и непривычность аппарата, взлететь нам удалось без проблем. Может, и правда я неплохой пилот?
Летел я настолько низко, насколько можно было. И, если фрицы и выслали погоню, то нас она не обнаружила. Линию фронта пересекли, когда уже начало светать. При подлёте к аэродрому базирования я вышел в эфир на открытой волне.
– Внимание, первый! Говорит «Фиалка-восемнадцать», повторяю, «Фиалка-восемнадцать», лейтенант Бобриков Иван Ефимович! Был сбит над территорией врага. Возвращаюсь домой на трофейном аппарате. Не стреляйте! Повторяю! «Фиалка-восемнадцать», лечу на трофейном самолёте, прошу посадки!
– Ванька! Ты, что ли?! – ворвался в эфир радостный голос Владлена Шабаровского. – Живой, чёрт?
– Так точно, товарищ старший лейтенант! – отрапортовал я. – Не стреляйте! Иду домой на трофее…
– Давай, Ваня! Высылаю звено Тимофеева! Они тебя и посадят!
– Принял! – Я щёлкнул тумблером радиостанции и улыбнулся. – Всё, мужики, скоро будем у своих!
– Погоди радоваться, лейтёха! – пробасил майор Фролов. – Есть один момент!
– Какой ещё момент? – поразился я. – Минут пятнадцать-двадцать – и мы у своих! Всё позади!
– Не всё ещё! – отрезал майор. – Тебя ещё ждёт разговор с особистом, поэтому слушай меня внимательно!
Я оглянулся на собеседника, лицо которого было ещё более насупленным и суровым, чем раньше, когда мы были на вражеской территории.
– Как же так?
– Слушай и запоминай! – перебил меня майор. – Нас с Лёшкой ты не видел! Тебя сбили, ты прыгнул с парашютом, отбился от преследования… Захватил вражеский самолёт и вернулся домой. Подробности придумаешь сам. Не спорь! О нас – ни слова!
– Но как же… – попытался возразить я.
– Вот так! – отрезал тот. – У нас слишком важное задание, чтобы о нём знали даже свои. И не спорь! Как мы исчезнем, дело наше. Твоё – никогда и ни при каких обстоятельствах о нас не упоминать. Уразумел?
– Так точно, товарищ майор! Но как вы уйдёте с аэродрома?
– Не твоя забота! Веди лучше машину. Смотри, вон встречающие уже появились.
И действительно, впереди, в стремительно сереющем небе, появились три быстро растущие тёмные точки. Вот они уже превратились в хищные силуэты истребителей, уже видны стали звёзды на фюзеляжах и бортовые номера. Я, на всякий случай, покачал плоскостями. Головной истребитель качнул в ответ.
– Ванька, чёрт, неужели правда ты? – ворвался в наушники недоверчиво-весёлый голос старшего лейтенанта Тимофеева.
– Я, Егор, я!
Истребители промелькнули мимо, вернулись, пристроились по бокам.
– Давай, на посадку…
– Есть на посадку!
Ещё с десяток минут – и шасси трофейного «юнкерса» коснулись травы родного аэродрома. Аппарат запрыгал по неровностям почвы, гася скорость.
На моё плечо легла тяжёлая ладонь майора Фролова.
– Запомни, Ваня Бобриков, ты нас не видел! Тебе же будет лучше!
Неожиданно он, впервые за всё время нашего недолгого знакомства, улыбнулся.
– Спасибо тебе, сынок!
Самолёт, пробежав по полю положенное расстояние, остановился. Замерли винты. Со всех сторон к нему бежали люди. Пилоты, техники, даже вспомогательный персонал.
– Сейчас выбирайся из самолёта и ври поубедительней! – не то посоветовал, не то приказал майор, ставший вновь серьёзным. – Можешь даже приврать немного, заслужил!
Он ещё раз хлопнул меня по плечу, подмигнул и освободил выход из кабины.
– Прощай!
– И вам за всё спасибо! – выдохнул я, всё ещё не веря, что весь этот кошмар закончился.