Сотвори свое счастье
Шрифт:
— Я знаю, что ты хороший парень, — сказала она, желая от всей души, чтобы Камерон понял, что она поступает так не из праздного любопытства. — И из тебя получится чудесный муж.
Он презрительно хмыкнул, но Пегги не обратила на это внимания.
— Ты играешь роль плейбоя, — продолжала она, — но тебе претит эта роль, и ты явно чувствуешь себя не в своей тарелке. Ты боишься полюбить, но обязательно влюбишься.
— В кого?
— Например, в меня. — Она думала об этом давно, запоминая все случаи, когда он помогал другим. — Ты отзывчивый и добрый человек, Камерон. Даже
— Ради Бога, не делай из меня святого, Пегги. Я потратил время на миссис Веймер только потому, что она моя хорошая клиентка, а Митчу помог потому, что он мой лучший друг.
Вскоре Камерон въехал на стоянку рядом с мастерской. На двери висела табличка с надписью «Закрыто», и только две машины стояли на площадке: Пегги и Дарлин. Заглушив двигатель, Камерон повернулся к Пегги.
— Ладно, ты права, я вырос в ненормальной семье.
Он сам удивился собственным словам.
— Моя мать плакала или изображала приступы болезни и отчаяния, чтобы добиться своего, и отец всегда уступал ей. Моя старшая сестра успела уже три раза выйти замуж. Посмотри вокруг. Много ли нормальных семей? Мой дядя прав: чтобы жить полноценной жизнью, надо быть одиноким. Я не собираюсь жениться, Пегги.
— А я и не прошу тебя об этом. — Она взялась за ручку дверцы. — Забудь.
Он смотрел, как она выходит из машины, и думал о том, что должен наконец с ней расстаться. Все, что надо было сказать, они уже сказали друг другу.
И вдруг Камерон выскочил из машины.
— Наши планы на завтра еще остаются в силе?! — неожиданно для себя крикнул он вслед Пегги.
Она замешкалась и, удивленная, повернулась к нему.
— На завтра?
— Мы ведь собирались посмотреть ковры.
— А я забыла.
Он уже обошел машину и оказался в двух шагах от Пегги. Они стояли в тени дома, где располагалась мастерская. Огни улицы сливались с золотистым светом фонарей у стоянки.
— Ничего не изменилось.
Когда Камерон подошел ближе, Пегги выпрямилась и подняла голову — щеки у нее зарумянились, а глаза потемнели.
— Ничего?
— Ничего, — он коснулся ее плеча. — Я все еще хочу тебя.
— Но…
Камерон не дал ей закончить. Она разбередила его душу, и он больше не мог сдержаться. Подойдя к ней вплотную, он заключил ее в объятия и закрыл ей рот поцелуем. Этот поцелуй был для нее наказанием. Рассказав ей слишком много о себе, он стал уязвимым и теперь требовал вернуть ему долг. Камерон хотел подчинить ее себе.
Сопротивляясь, она сильно толкнула его в грудь, но это лишь усилило его возбуждение. И все же понимая, что силой он не сможет заставить Пегги подчиниться его желанию и что вовсе не к такой близости он стремился, Камерон поспешно разжал объятия.
Она пошатнулась и отступила назад, глядя на Камерона глазами, полными слез.
— Прости, — сказал он, сердясь на себя.
Она имела полное право влепить ему пощечину. И если она не захочет с ним работать,
А вот то, что произошло затем, поразило его не меньше, чем собственный необдуманный поступок. Пегги вдруг шагнула к нему, положила руку ему на плечо, а другой провела по его щеке — осторожно и ласково.
— А теперь попробуем еще раз.
Мгновение он колебался.
— Попробуем?..
Она лучезарно улыбнулась.
— Да. Еще раз.
Пегги встала на цыпочки и поцеловала его. Любовно. Нежно. Камерон застыл, боясь к ней прикоснуться. Она целовала его, и он стал возвращать ей поцелуи, ощущая на губах мягкость и вкус ее губ.
Она прижалась к нему всем телом, и он обнял ее. Раздражение исчезло, теперь он наслаждался всем, что она дарила ему: теплом и лаской прикосновений, нежностью сердца и души. Он целовал ее лоб, щеки и губы. Возрастающая страсть и жадность его поцелуев приводили ее в трепет. Камерон испытывал наслаждение и… страдал. Да, он страдал. Он жаждал большего.
— Камерон, — задыхаясь, прошептала она, когда он наконец дал ей возможность вздохнуть, оторвавшись от ее губ.
— Да?.. — теперь он целовал ее шею.
— Нам лучше остановиться.
Она глубоко вздохнула, и он почувствовал, как ее пальцы вцепились в его куртку. У основания ее шеи Камерон губами ощущал ее пульс — быстрый и трепетный.
— Пегги, мы не можем противиться нашему желанию, не в наших силах остановиться. Я хочу тебя… безумно хочу…
Он взял ее руку и прижал к низу своего живота.
— Вот что ты делаешь со мной. Каждый раз, когда ты рядом, со мной происходит такое. Я хочу тебя, — повторил он. — Это ведь естественно.
Тяжело дыша, Пегги отняла руку и высвободилась из его объятий.
— Все не так просто, Камерон. Сегодня мы зашли слишком далеко. Мы должны научиться сдерживать свои эмоции.
— Почему? Почему мы должны сдерживаться?
— Потому что…
Она не закончила, повернулась и пошла к своей машине.
— Пегги?..
— Я не могу, Камерон, — сказала она, не оглядываясь.
11
В понедельник они все же собрались посетить магазины, где продавались ковры. Ни Камерон, ни Пегги не касались тем, которые обсуждались в воскресенье, не вспоминали и о том, что случилось на автостоянке. Каждый добросовестно играл свою роль — клиента и дизайнера. Выбирая ковры, они советовались друг с другом относительно расцветки и рисунка, обменивались вежливыми замечаниями — и больше ничего.
И тем не менее Пегги явно ощущала возникшее между ними напряжение. С каждой минутой ей все труднее было находиться рядом с Камероном. Она понимала, что нравится ему, но вместе с тем знала, насколько он непреклонен в своем отрицательном суждении о браке и семье. Его собственное прошлое было его врагом, а с вечным напоминанием о нем выступал дядя Джон, заявляя об опасности брачных уз. Мать Камерона настроила сына против женщин, а Джон Слейтер показал племяннику, как завоевать в жизни благополучие, получить удовольствие и не потерять свободы. Пегги не могла с ним соревноваться.