Совершенная crazy
Шрифт:
– О, господи! Как ты смогла пролезть в дом Иды Григорьевны?
– Дело в том, что на свете есть ещё один человек, которого ты лишил смысла жизни, убив Лёшку Краснова.
– Я не убивал!! Не убивал!!! – Горазон зарыдал – слишком бурно и слишком картинно, чтобы казаться искренним.
– Его мать так не считала. Она была со мной заодно, когда я заявила, что убью тебя.
– Нет! – закричала Рада Родимцева. – Я никогда не была заодно с тобой! Я не хотела никого убивать!
– И тем не менее, бросилась под колёса машины, в которой ехала Ида Григорьевна, как я тебя научила! Ты рассказала Гошиной о своей тяжкой судьбе, о погибшем сыне, забыв упомянуть его имя. Дело в том, что втеревшись в доверие старухе, можно
– Нет, – прошептала Рада, – я не соображала, что делаю…
– Позвольте, – нахмурилась Ида, – значит, Рада…
– Да, она мать Краснова. И Рада была со мной заодно, что бы она сейчас ни говорила. Зная ваши филантропические замашки, я заслала несчастную, пьющую женщину в ваш дом, как шпиона. Через неделю Родимцева мне сообщила, что вы вдруг вздумали учить французский язык и ищете репетитора. Я окончила специализированную французскую школу, поэтому сразу уцепилась за этот шанс. И вы, Ида Григорьевна, приняли меня сразу, даже не проверив кто я, и каково моё настоящее имя! Ха-ха! Я приходила в ваш дом с одной только целью – побольше разнюхать и придумать такой план убийства Горазона, чтобы всё выглядело несчастным случаем, а на самом деле являлось бы гениальной драматической постановкой. Я хотела, чтобы Пашка сам наказал себя! Чтобы причиной смерти стали его тщеславие, самовлюблённость, пьянство и пренебрежение к людям.
И я дождалась своего часа!
– Я имела глупость пригласить на свой день рождения людей, непричастных к свету! Либералка хренова, – покачала головой Ида Григорьевна. – Мне так нравилось разбавлять именитых гостей «свежей», народной кровью! Вот дура-то! Мне казалось, что этим я всех шокирую и слыву неформалкой!
– Рада к тому времени стала совсем невменяемой, – продолжила Дарья. – И хоть старуха вылечила её от алкоголизма, у неё ум за разум зашёл. Появилась навязчивая идея, что я сатана, а она… – Дарья весело рассмеялась. – Она спасительница всего человечества! Я даже стала бояться, что Рада всё испортит, рассказав о моих планах старухе, или самому Горазону. Но в последний момент Родимцева вновь приняла мою сторону. Она даже подсказала мне, как запутать следы!
– И как же?! – спросил Горазон.
– К тому времени Рада очень хорошо ориентировалась в друзьях и родственниках старухи. Самым колоритным приятелем Иды Григорьевны ей показался Фёдор Башка – крупный, фактурный, заметный и грубоватый. Его на любой светской вечеринке заприметили бы и запомнили. Рада выкрала из фотоальбома старухи несколько фотографий Фёдора, и я заказала на киностудии его «лицо» – маску из латекса. Недавно у нас появились новые технологии: вместо грима, на артистов надевают такие маски. Это очень удобно, когда они играют известных личностей – Ленина, Сталина, Гитлера и так далее, – на грим не приходится тратить много времени. Вот только одна беда – настоящий Фёдор ввязался в драку с Горазоном и постоянно был на виду! Но и это не остановило меня. Так получилось ещё загадочнее. Если бы не эти чёртовы фотки!...
– Но зачем ты подставила Архангельских?! – грозно спросила Ида Григорьевна. – Зачем воспользовалась их глупостью и доверчивостью?!
– Так не надо быть глупыми и доверчивыми, – усмехнулась Дарья. – Не надо! Они совершеннолетние, могли бы задуматься, что и зачем делают. Я приказала им в образе Фёдора выкрасть ключ от подсобки и спустить воду в бассейне – совсем чуть-чуть, так, для баловства… Я ведь знала, что когда все накуролесятся на лужайке, то пойдут бултыхаться в бассейн.
– Мы не знали, что делаем! – один из хоккеистов оттолкнул Дарью и вышел в центр комнаты. – Честное слово! Она пообещала нам роль в кино, если мы докажем, что умеем изображать других людей. Она вручила нам маску и велела по очереди изображать Фёдора! Мы старались! Было весело и прикольно… Мила сказала, что мы справились с ролью, но мы испугались, когда погиб Горазон! Очень!! Получалось, что он свернул шею из-за нас. Ну, из-за того, что мы спустили немного воды… А Мила говорила, что воду нужно спустить ради прикола. Придут пьяные гости, начнут купаться, а там глубина – кот наплакал. Вот смеху-то…
– Идиоты! – проворчала старуха. – А почему потом молчали? Почему мне ничего не рассказали?! Вы же добрые мальчики, нежадные, честные.
– Боялись, – пробормотал хоккеист и сделал шаг назад, словно освобождая сцену.
– Я сдержала слово и выхлопотала им роли в кино, – улыбнулась Волгина. – Так, крошечные ролишки в дурацком детском ситкоме. Но они были так рады, что тотчас же забыли о своём преступлении. Вовсе они не добрые и не честные, а очень даже продажные! Мы оказались друг у друга на крючке! Я боялась их, они меня. Они могли в любой момент разоблачить меня, а я их. Я покупала их молчание новыми мелкими ролями. Понимаете, мой план убийства Горазона был не безупречен, но был гениален в своей спонтанности! Тут подслушала, там подсмотрела, здесь воспользовалась моментом. И получилось! Получилось всё сделать чужими руками! Мне пришлось только нашептать Полине, что Горазон врёт, будто делает трюк сам. Всё! Вы никогда бы не вычислили меня, если бы я этого не захотела! Я была почти готова признаться во всём сама. Я устала. Но я ни о чём не жалею.
Дарья замолчала.
Пашка почувствовал нестерпимую боль в области сердца. Если бы у него уже не была сломана шея, он непременно умер бы сейчас от инфаркта.
Надо же, он погиб из-за того, что невнимательно относился к людям! Плохо запоминал имена и лица, не вникал в чужие проблемы, не умел слушать.
Надо же…
А он думал, что неплохой парень – добрый, щедрый, независтливый. Он занимал деньги и забывал о них, он поил и кормил огромные компании и был счастлив, что люди получают удовольствие за его счёт, он дарил направо-налево любовницам и просто друзьям – машины, драгоценности, дачи, квартиры, а, оказывается, нужно было просто слушать, вникать и запоминать?!!...
Пашка потёр шею в том месте, где сломал позвонок и… заплакал.
Господи, ну почему ты дал мне талант, но не дал мудрости?! Что стоило спросить тогда у Панкова, а кому ты дал эту роль? Кому я перейду дорогу?!
Нет, ему это даже в голову не пришло, потому что в системе ценностей Горазона была только одна шкала – Горазон.
Он думал, его можно только любить. Он считал, что им можно только восхищаться.
А его убили. За чужую, ненужную ему роль.
– Я мечтал играть Гамлета, – прошептал Пашка. – А погиб из-за Дрога?!
– Из всего этого следует только одно: я старая, выжившая из ума идиотка, – проскрипела Ида Григорьевна. – Я впускаю в свой дом посторонних, неблагонадёжных людей, я позволяю им вмешиваться в свою жизнь и убивать своих друзей. Это ужасно. Лучше бы я умерла в пятьдесят третьем году, когда подхватила двустороннее воспаление лёгких! Прости меня, Пашка! Настоящей твоей убийцей являюсь я. Я!!! – Ида Григорьевна опять сняла шляпу и в порыве раскаяния выдернула из своего черепа последний пушок. – Знаешь, зачем я устроила репетицию своих похорон, Пашка?
– Чтобы повеселиться, – ответил Горазон мрачно. – Когда у человека столько денег, сколько у вас, у него одна задача – не заскучать.
– Ты прав только отчасти. Я подумала, что если соберу на свои похороны всех, кто мог быть причастен к твоей смерти, то кто-нибудь обязательно проколется! Особенно, когда зачитают моё завещание! Пашка, ты соображаешь, я пожертвовала всем своим состоянием, чтобы найти твоего убийцу?!
– Соображаю, – безучастно ответил Пашка. – Спасибо. Только мне от этого ни жарко, ни холодно. Мне от этого никак. Лучше бы ты купила мне роль Гамлета при жизни, старая грымза!