Советско-Вьетнамский роман
Шрифт:
И тут раздался резкий свист, мощный удар и оглушительный рев, от которого зазвенели стекла в окнах. Над городом, со стороны холмов, совсем низко прошла пара реактивных самолетов. Вьетнамцам на реактивных «МИГах» советские инструкторы категорически запрещали такие полеты. Шульц распахнул дверь и выскочил на маленький открытый балкончик.
Над городом разворачивалась пара самолетов со знакомым Шульцу силуэтом. На черных палочках фюзеляжей ясно выделялись горбики кабин пилотов.
– Американцы! – выдохнул Шульц. – Что они здесь делают?
Ответом ему был мощный взрыв внизу, в бухте. Над базой торпедных катеров поднялось плотное белое облако дыма. Земля
На базу заходила еще пара «Фантомов». Они пронеслись на малой высоте, оглушая ревом двигателей, земля снова вздрогнула. Вслед удаляющимся самолетам запоздало ударили зенитные пулеметы, а затем раздались частые хлопки пушек. Самолеты, будто заигрывая, развернулись, и уже плотной группой вновь ударили по городу.
На базе творилось что-то невообразимое. Оттуда поднимались клубы дыма, изредка просверкивали языки пламени. Непрерывно били зенитки, но их огонь абсолютно не мешал атакующим. Шульц ясно видел, что любимая им зенитная артиллерия не успевает за современным реактивным самолетом. «Фантомы» шли на средней высоте, и трассы пулеметов вообще их не доставали. Орудия, даже скорострельные, успевали сделать два-три выстрела, а цель уже пролетала мимо.
Самолеты снова развернулись и сделали еще один заход, нанося удар уже не по самой базе, а по зенитным орудиям и по жилым кварталам.
Шульц, забыв о бритве, выскочил в коридор, быстро спустился по лестнице и кинулся на улицу. Над головой мелькнула тень. По старой военной привычке Шульц прыгнул в канаву и вжался в землю, обхватив голову руками.
Сзади раздался мощный взрыв, по воздуху пролетели какие-то обломки, воздушная волна резко ударила по ушам. Как только обломки перестали падать, Шульц вскочил и вновь побежал в сторону горящих кварталов.
Он завернул за угол и замер. Прямо перед ним стоял дом, половина которого была снесена взрывом. Черный пролом дымился. А перед домом, в маленьком палисадничке, лежала женщина. Судя по всему, она была мертва. Одежда ее на спине промокла от крови. Рядом, тоже весь в крови, истошно кричал ребенок.
За войну Шульц видел много смертей. Гибли солдаты. Гибли друзья. Гибли враги. Такого количества трупов, которое он сам вынес после сражения под Прохоровкой, не дай, боже, увидеть никому. И Шульц привык. Нельзя сказать, чтобы он зачерствел душой или ожесточился. Он умел убивать, а значит, умел и принимать смерть. Но война всегда была отвратительна ему гибелью женщин и детей. Он никогда не убивал безоружных, и в душе тайно надеялся, что невинные не погибнут. А здесь первыми увиденными им убитыми были не солдаты, и даже не мужчины.
Шульц, забыв обо всем, кинулся к ребенку и попытался взять его на руки. Маленький мальчишка, захлебываясь слезами, ударил его кулачком по носу и рванулся обратно к матери. Шульц увидел, что тот не имеет серьезных ранений, а вся кровь течет из большого пореза на лбу. Шульц подошел к небольшому прудику, такому неуместно-мирному перед развалинами дома, достал платок и намочил его в воде. Вернулся к малышу и, не отрывая его от матери, стал аккуратно отирать кровь вокруг раны.
Сзади послышались голоса вьетнамцев. Кто-то что-то говорил Шульцу, но он не понимал слов. Молча передал платок в протянутую руку, развернулся и пошел дальше.
Перерыв после налета был не долгим. Шульц не успел попасть на базу, как в небе появилась еще пятерка самолетов и продолжила громить город. Шульц залег, и снова, как на той войне, над его головой свистели осколки. А когда поднялся, то понял, что на базу торпедных катеров ему спешить уже незачем.
Американцы утюжили город весь
Налеты прекратились только к вечеру. Шульц достал свой блокнот, в котором по минутам расписал все действия американской авиации и начал листать его в задумчивости, рассматривая эту стенограмму первого дня войны. Затем пододвинул к себе пишущую машинку, вставил в нее лист бумаги и начал выстукивать:
«Сообщаю, что зенитные средства оказались неэффективными. Народная армия Вьетнама не обладает средствами отражения воздушных атак. Единственно достаточным средством помощи Советского Союза в конфликте может быть либо высадка войск в количестве, адекватном американской группировке, либо поставка средства 75 в сопровождении инструкторов.
Считаю, что средство 75 может оказаться эффективнее, чем высадка воинского контингента, и нанести серьезные потери американской армии за счет лишения ее огневой поддержки с воздуха».
Глава 8. На землю Вьетнама приходят носители демократии
Идут бои, горит земля
Не нов, не нов жестокий опыт:
Он в эти горы и поля
Перенесен от стен Европы
И вы, что горе привезли
На этот берег возрожденный
От вашей собственной земли
Всем океаном отдаленный
Хоть в цвет иной рядитесь вы,
Но ошибется мир едва ли
Мы вас встречали у Москвы
И до Берлина провожали
А.Твардовский
«За далью – даль»
Сказать, что полковник Хантер похож на волка – значит сказать слишком мало. Командир полка стратегической авиации Джеймс Гордон Хантер и по внешности, и по повадкам походил не просто на волка, а на старого, матерого волчару, который уже поседел в схватках, но сохранил силу и прибавил к ней недюжинный опыт. Жесткие черты лица и густые волосы с холодной проседью. Высокий рост и уверенные движения. Твердый голос. Умение думать и умение подчинять.