Советы по домоводству для наемного убийцы
Шрифт:
Он поднимает взгляд. Мы смотрим друг другу в глаза.
— Знаешь, мы занимались с ней любовью, а он лежал тут же, на полу. Это было какое-то безумие, и во всем этом был… Бог.
Кажется, я выбрал не тот вид оружия.
Глава 27. Лава любви
Я стараюсь не усложнять себе жизнь. После сомнительного зигзага в стрип-клуб я снова вернулся на путь истинный. Всемогущий священник навещает меня каждый день, чтобы проверить, как идут мои дела, и подсказать, какую главу Библии мне следует прочесть. Он регулярно приглашает меня вместе с Гудмундуром и Сикридер на
Я отвечаю на их восхищенные взгляды улыбкой заново родившегося кретина, каковым, в сущности, и являюсь. Гладко выбритый, как младенец, коротко подстриженный Ханной. Осталось надеть галстук и взять в руки Библию — хрен кто пустит на порог такого святошу.
— Как здорово, что вы теперь работаете и у вас есть свое жилье и все необходимое. — Сикридер разговаривает со мной, как теща с зятем.
Надо как-нибудь ее позвать, чтобы она мне дала пару советов по поводу интерьера.
— Да, у него все будет как надо. Он хороший человек, — вторит ей Ханна.
Я откликаюсь новообретенной улыбкой праведника. Присутствующие с недоумением взирают на Ханну, чье лицо, как всегда, лишено всякой косметики. Кажется, она перегнула палку. Ханна, поворачиваясь ко мне, спешит уточнить:
— То есть… вам просто… не повезло. Если бы вы родились здесь, в Исландии, вы бы никогда не прошли через войну и… Теперь вы другой человек. Мы все надеемся, что американцы вас никогда не найдут.
Все согласно кивают.
— Я надеюсь, что с моим исландским паспортом мне ничего не грозит, — говорю.
И снова дружные кивки.
— Что ж, отец Френдли умер не вотще. — С этими словами Торчер опускает мне на плечо свою тяжелую ладонь.
Гудмундур сразу не въезжает, и Торчеру приходится расшифровывать „вотще“ для своего друга:
— Он умер за грехи нашего Томми!
Вот так. В тот день Христос был в отгуле, и мистер Френдли его заменял.
Как можно не любить эту религию? На твоей совести сто двадцать пять душ, и когда она вдруг начинает свербеть (примерно на № 124), надо только найти праведника, который бы забрал твои грехи. Потом ты делаешь ЧПОК! — и он уносится в рай, с ними вместе. Всё, ты можешь о них забыть.
Постепенно я привыкаю к своему новому имени. А вот для Ган я по-прежнему Том. Она частенько мне названивает, но я отвечаю через раз. Похоже, свадьбы не избежать, но до поры до времени я стараюсь держать ее на расстоянии. Я пока не готов. Для начала мне надо выкинуть Муниту из головы или хотя бы из холодильника (ее замороженная голова обычно является мне по утрам, в паузе между молоком из картонной упаковки и монструозной польской салями). И вообще, я не уверен, что ее родители хорошо воспримут эту новость. Одно дело спасти мою жизнь и совсем другое — отдать за меня свою дочь. Но главное, конечно, закончить эту чертову терапию.
Ледяная девушка регулярно напрашивается ко мне в гости, но я отвечаю, что женская нога еще не ступала на эту территорию и что один вид прекрасного комнатного цветка приведет к вакханалии в нашем бараке. Все эти Ярославы ворвутся в мой отсек и
Но любовь — это как поток лавы. Кипящей лавы. Попробуй сдержать. И однажды, придя домой с работы, я застаю мое предрассветное чудо на кухне в компании с потешной болгарской горой. Интересно, о чем эти двое могут разговаривать? Наверно, он интересуется, были ли среди ее сорока любовников черные. Странно, что он ее еще не изнасиловал. Впрочем, она для него чересчур белокожа.
— Я же тебе говорил, чтобы ты сюда не приходила. Это все равно что ягненку заглянуть в логово льва, — говорю ей шепотом, пока мы идем по коридору в мою каморку.
— Ну, поскольку ты не приходишь ко мне в гости, то я пришла к тебе, — отвечает она с ледяной улыбкой, показывая десны. Вид у нее небрежно сексуальный или сексуально небрежный — судите сами, как правильнее.
— Этот парень опасен в своем одиночестве. Такая черная дыра. Не успеешь опомниться, как он тебя проглотит. О чем вы разговаривали?
— Так, ни о чем. Он рассказывал мне про их хозяйство. Его мать варила разные варенья, а он собирал для нее ягоды.
Он еще и собиратель ягод. Легенды, которые он придумывает для своего прикрытия, становятся раз от раза изощреннее. Мы входим в мой закуток, и на ближайшие сорок минут все разговоры прекращаются. Ради этой процедуры я снимаю матрас с неустойчивых подпорок. Мы стараемся не кричать, поскольку, как было говорено выше, стены моей комнатки не доходят до потолка. (Не случайно она мне напоминает большую туалетную кабинку.) Не хотелось бы, подобно баночке варенья, в результате оказаться на отдельной сексуальной полочке балатовского мозга рядом с другой живой картинкой: как он занимается этим с Патти ЛаБелль [59] на заднем сиденье ее лимузина.
59
Сценический псевдоним Патриции Луизы Холте, негритянской исполнительницы песен в стиле ритм-энд-блюз и соул.
После акта мы лежим на толстом матрасе, я и моя теплая Ган, разглядывая неоновую рекламу и слушая, как машины выезжают с парковки во дворе. Рабочий день заканчивается. Девушки третьего дня из магазина модной черепицы и салона индийской мебели отстреливают противоугонные приспособления на собственных машинках с помощью ключей-пистолетов либо садятся в черные „БМВ“ своих нетерпеливых бойфрендов.
— Как сказать „исландский“ по-исландски?
— 'Island.
— Bay. Звучит как „Изланд“.
— Совершенно верно.
— Что-то тут не так. Вы, изландцы, не умеете быть эт из [60] .
— Пожалуй, — соглашается Гуннхильдур. — Мы нетерпеливые. Например, мы не можем стоять в очереди. Мы всегда ждем по трое.
— Почему?
— Я думаю, потому, что нас так мало. Мы не умеем ждать, ведь нам никогда не приходилось ждать.
— Но почему вы нетерпеливые, мне это не понятно. В жизни своей не видел более расслабленной и тихой страны.
60
At ease — расслабленные (англ.).