Совиный сказ
Шрифт:
Глава 8. Окормление духовное
(прим. авт.: Окормление духовное: от “кормило” — руль корабля (однокоренные: корма, кормчий). Окормлять — направлять по верной дороге, избегая опасностей.)
— Вот, отец Онуфрий, туточки отрок, — тихонько сказал Иван, открывая дверь в комнату к Тихону.
Удерживая руку Тихона, Глеб обернулся назад. Да, всё это время, от отъезда Ивана до его возвращения со священником из церкви Творца всемогущего, Глеб продолжал медленно вливать в Тихона силу Рода. Это единственное, что пришло ему в голову. И, судя по тому, как изменялась скорость течения искр в теле Тихона — это было правильное решение. Да, сначала они начали гаснуть быстрее, но в какой-то момент это течение и исчезновение искр силы фактически прекратилось. А потом искры вообще начали движение от солнечного сплетения к рёбрам, левому бедру и голове. То есть туда, где скорее всего были ушибы.
— Благодарю, Иван Михайлович. Попроси Глафиру Львовну чайку нам заварить, с травками для душевного спокойствия. Она в курсе. И Василису Никитишну успокой, пока мы тут поговорим с Глебом Гориславовичем и Тихоном Глебовичем, — с мягкой доброй улыбкой сказал отец Онуфрий.
И тут же Глеб почувствовал, как дрогнули пальцы Тихона в его руке. Обернувшись на отрока, Глеб увидел, как приоткрываются веки Тихона.
— Слава Роду, — с облегчением выдохнул Глеб. — Как ты себя чувствуешь?
Услышав, как отец Онуфрий аккуратно прикрыл дверь, Глеб не стал переключать внимание на преподобного отца. Потому что сейчас в приоритете было именно самочувствие Тихона. И отец Онуфрий прекрасно бы понял чувства Глеба.
— Батюшка? — с лёгким удивлением спросил Тихон. А потом, словно что-то понял и продолжил с тёплой улыбкой: — Значит, всё же проснулся дар, да?
О, то есть… Минуту! Что вообще это сейчас было? Тихон что, может чувствовать силу дара? Но… Как?
Хотя да, ребёнок увидел Глеба первый раз на пиру в княжьем дворце чуть больше суток назад. И если бы не рубаха родившей его матушки — вряд ли бы сказал хоть что-то о своем настоящем происхождении новым родителям. Глеб вспомнил своё собственное состояние после перехода к приёмным родителям. Да он за стол с опаской усаживался, удивляясь, что его пригласили поужинать со всеми!
Один Род знает, через что в своей семье прошёл Тихон. И доверия к новой семье у него сейчас нет от слова "совсем". Просто… Просто потому, что он узнал их только вчера! Естественно, что их ждёт ещё не одно открытие в ходе дальнейшей жизни. И только от самого Глеба и его супруги зависит то, сможет этот отрок открыть им своё сердце или нет.
— Значит, проснулся, — с лёгкостью согласился с Тихоном Глеб. — Главное, что ты в порядке.
— Это да, благодаря тебе, — с облегчением сказал Тихон. Потом сместил взгляд за спину Глеба и спросил: — А вы — священник церкви Творца всемогущего?
— Да, отрок, — подойдя ещё ближе подтвердил преподобный. — Я иерей Онуфрий, священник церкви Всех Святых в Кремнах. Твой батюшка, Глеб Гориславович, является прихожанином нашей церкви. Вместе с твоей матушкой, конечно, Василисой Никитишной. И попросил меня приехать, так как ты долго не приходил в чувство после падения с лестницы.
— О, так вот почему мне так хреново, — выпалил поражённо Тихон. А потом, увидев лёгкое удивление в глазах священника, смутился и продолжил: — Ой, простите, преподобный отче. А исповедь у болящего не примете, отец Онуфрий?
— Конечно, приму, отрок. Но ты уверен, что не хочешь сначала поговорить наедине с батюшкой? — осторожно спросил священник.
Тихон на секунду задумался, словно взвешивая все "за" и "против", потом поднял руку, словно для того, чтобы взъерошить волосы, но так и не донёс её до макушки и с тяжёлым вздохом опустил руку на одеяло.
— Сначала исповедь. Простите, батюшка, но… Мне это важно. Я всё поясню, но позже. Хорошо?
— Конечно, — с понимающей улыбкой сказал Глеб.
Чем больше отец Онуфрий слушал исповедь отрока, тем больше бледнел. Не потому, что не понимал, о чём тот говорит, а наоборот, слишком хорошо понимал, что всё это значит. И что за этим последует — тоже.
Священников недаром называли духовными пастырями, духовниками. Они, как и князья, как и бояре, стояли на страже Великого княжества, охраняя свою паству. Только если бояре хранили от супостатов мир телесный, а князья — мир душевный, то священники хранили мир духовный. Простые священники — знали, о том, что из себя представляет духовное пространство и умели использовать духовное зрение. Епископы же могли уже полноценно взаимодействовать с другими духами в этом пространстве. Вплоть до полноценных сражений с враждебными сущностями. Епископы! После многих лет обучения и духовных практик!
А тут… Десятилетний отрок, только принятый в семью детей боярских, смог не просто отбиться, но и уничтожить духа-паразита! Да невозможно! Вот только духовное чутьё отца Онуфрия говорило о том, что Тихон не врал. В десять лет. Он смог не просто распознать иллюзорную ловушку мага духа, но и победить его, окончательно уничтожив. Кто этот ребёнок? И почему он до сих пор не в духовной семинарии?!
— Тихон, а ты не думал о том, чтобы стать священником? — осторожно спросил отец Онуфрий, как только Тихон закончил исповедь.
— Думал, ваше преподобие, — хмыкнул Тихон и продолжил с некоторым смущением: — Но это… не тот путь, который мне… уготован Хранителем. И… Ну, понимаю, как это странно звучит, но… Эм… Патриарх… В общем, он об этом знает.
И при этом отрок от смущения покраснел, как рак. Отец Онуфрий, посмотрев на это, лишь медленно кивнул. Духовное чутьё молчало, отрок не соврал. Надо же. Сам Хранитель поручил ему какую-то особую миссию. И ещё и Патриарха о ней предупредил. Творец всемогущий, что же это за миссия такая, раз отрок уже в десять лет успел встретиться с Патриархом, но так и не стал ни князем, ни боярином?
— Неисповедимы пути Творца, — с пониманием и сочувствием сказал отец Онуфрий. — По поводу же того, что ты убил этого духа я вот что скажу. Не ты пришёл к нему, как тать в ночи. Не ты напал на него и не ты желал ему зла. Творец создал этот мир, чтобы мы могли совершенствоваться в познании мудрости его. А познание без ошибок не бывает. Кто-то сбивается с пути и, несмотря на все попытки вернуть их к мирному сосуществованию и созерцательному познанию, остаётся грешником. То есть совершающим ошибки. И иногда такие ошибки приводят его в пучину заблуждений, ложных выводов и неверных решений. Одно дело — исследовать то, что стало безжизненным и другое — прерывать жизнь другого, прикрываясь необходимостью этого для познания. Отобрать жизнь у другого — грех. Но не противиться злу, которое совершают над тобой — грех вдвойне. Ты — отрок, будущий муж, возможно, даже и воин. Ты уже сейчас сильнее любого одногодки-мещанина. А сила не даётся просто так. В минуту опасности ты, как более сильный, должен будешь защитить более слабых. И сегодня ты поступил именно так, как должен был поступить. Ты всё сделал правильно. Ты защитил себя и свою семью от супостата. От того, кто напал на тебя. От того, кто давно уже сошёл с пути праведного познания и погряз в грехе лживых умозаключений. Не мучай себя, в этом случае ты был прав, а не он. Понимаешь меня?