Совиный сказ
Шрифт:
А вот и Иван. Естественно, тоже не через парадный вход в доме, он уже закрыт Глебом. А вот ключи от флигеля находятся у Ивана и Глаши. После воскресной службы ведь кухарка и дворник отправятся в свои дома, где их ждут на воскресный обед свои семьи. Нет, если бы Глеб Гориславович был старшим в роду Совиных в этом воеводстве, то именно ему пришлось бы устраивать воскресный пир после осеннего и весеннего равноденствия. И тогда никто бы из прислуги никуда уйти не мог. Но тогда бы и прислуги было больше, и жил бы он не в казённом доме. Хотя… Есть рода, в которых и не осталось никого, кроме одной семьи. Им и пиры-то устраивать такие незачем.
Дождавшись, пока Иван сядет на козлы рядом с кучером, Глеб сказал:
— Ну, поехали.
Поднимаясь по ступенькам парадной лестницы храма Всех Святых, Тихон ни на минуту не прекращал контролировать свою мимику. Потому что настроение было не лучшим. И тому было много причин, основной из которых была именно ночь без сна. Тело-то Тихона отдохнуло, а вот разум — не особо. А тут ещё и первый выход в общество, которое не знакомо с такими благами цивилизации, как сериалы и программы новостей. Десятки любопытных взглядов, которые прожигали Тихона, тихие шепотки, сдержанные приветствия знакомых его новых родителей, вежливые вопросы о здоровье и скупые ответы на них батюшки и матушки.
Раздражало. Сильно. Хорошо ещё, что они поехали в коляске, а не пошли пешком, как большинство соседей. Ну, потому что идти-то до храма — квартала три от силы. Максимум — четыре. Брать на такое расстояние коляску — глупо, это Тихон прекрасно понимал. Как понимал и то, что это было сделано специально для его, Тихона, комфорта. И это как раз-таки и позволило избежать большинства расспросов и знакомств с соседями. Ну как, от соседей не сбежишь, познакомиться с ними придётся в любом случае, но уже позже, не сегодня. И не со всеми сразу, а по очереди. Что тоже было на руку Тихону. Потому что состояние отрока ещё было далеко до идеального.
Вон, только оказавшись на улице после трёх дней пребывания в кровати, Тихон еле справился с головокружением. Свежий воздух, только начинающее светлеть небо, суетливое оживление у каждого дома. Коляска — это благо. Можно было не пересиливать свою слабость, судорожно вливая в своё ослабленное тело ману и начинать укрепление тела, а позволить себе спокойно сесть на мягкую лавку и полюбоваться предрассветным небом. И никто не начнёт паниковать, а с участием спросит о самочувствии, поинтересуется, удобно ли, можно ли ехать или, может, стоит всё отменить и остаться дома. Даже неудобно стало из-за подобной заботы.
А ведь сегодня ему ещё и презентовали абсолютно новый парадный костюм. И раз пять переспросили, удобно ли в нём, всё ли нравится или стоит что-то поменять. Можно подумать, Тихон не понимал, что поменять что-либо сейчас уже невозможно. Ну, возможно, был бы обычным десятилетним пацаном — и не понимал бы. А так… Да и о каком "нравится" можно говорить, если речь идёт о парадном костюме? Тут надо поблагодарить, что костюм нигде не жмёт и движения не сковывает. А то, что выглядит теперь Тихон как щёголь-павлин — так и что с того? Можно и потерпеть.
Да, Тихон не любил яркую, цветастую, одежду. И костюмы сложного кроя. По мнению Тихона, рубахи, штанов и простого короткого полукафтана было вполне достаточно. Но также Тихон понимал и силу первого впечатления. Поэтому и не сопротивлялся, позволив матушке нарядить его в столь цветастый костюм. Новый кафтан из изумрудного цвета парчи с узором из крупных желтых цветов, с серебряными пуговицами и широким кантом из жёлтого атласа по краю. Из такой же парчи была и отделка отворота колпака, сшитого из темно-зеленого атласа. Шелковый алый кушак, расшитый зелёными обережными узорами по краям. А поверх этого всего — опашень* из темно-зеленого дорогого сукна. И да. От щегольских красных сапог Тихону отвертеться не удалось.
Хотя, надо поблагодарить за то, что колпак был не красного или бордового цвета, а в тон верхнего кафтана-опашня. Ну, любят в Княжестве яркие, насыщенные цвета. Расписные стены, яркие ткани, разноцветные украшения. И глупо было бы молодому отроку наряжаться во все оттенки серого, как он любил. Потому что как бы Тихону не хотелось игнорировать это, но именно внешний вид всегда является мерилом успешности. Граф не может выглядеть, как безродный рыцарь. Хотя у последних одежда гораздо удобнее и практичнее. То же самое и здесь.
— Его Преосвященство архиерей Александр! Хранитель, как так? Что-то случилось с отцом Онуфрием?
Фраза, сказанная слишком эмоциональным голосом за спиной у Тихона, вырвала его из глубоких раздумий и заставила обратить внимание на происходящее вокруг. Ага, из алтарной части вышли троица священников. Слегка полноватый, знакомый Тихону низенький священник средних лет — это отец Онуфрий, иерей. А вот седовласый сухопарый старец с длинной бородой в облачении епископа и идущий последним здоровенный мужчина в самом расцвете сил в облачении монаха-священника были Тихону не знакомы. Но, судя по шепоткам остальных, их появление было довольно неожиданным.
— Да нет же, вон он, прислуживает. Возможно, просто Его Преосвященство решил проверить состояние храмов. Сам же знаешь, сборы скоро.
— Тихо вы, служба уже началась!
Ну, то, что они уже зашли в храм, Тихон ещё отследил. Как и разделение их семьи. Женщины слева, мужчины — справа. А вот потом, как и всегда при посещении храма, провалился в свои размышления и почти потерял связь с реальностью. Ну, а что ему ещё в храме делать? Поставить свечи за здравие и упокой на малых алтарях? Пожертвовать продукты для нуждающихся на стол у входа? Так это всё делают взрослые, а не отроки. Вон, батюшка поставил свечи, матушка с Глашей поставила на стол пироги. Ему-то что делать? Вслушиваться в слова молитв, пытаясь возвысить свой дух? Смирить страсти, погасить гнев, преисполниться благодати?
Не, последнее — неплохо было бы сделать. Храм — что крепость, сюда никакой духовный паразит не проникнет и можно было бы спокойно помедитировать, восполняя потраченные на создание амулета силы. И священник был бы не против, он в курсе особого отношения Тихона с Хранителем. Но как остальные посмотрят на придурка, который сядет в позу лотоса посреди храма? А привычки есть привычки, от них избавиться сложно. Для Тихона самая удобная поза для медитации — именно поза лотоса, а не поза бревна на кровати. Или стоя на коленях, со склоненной головой и руками, прижатыми к груди с переплетёнными между собой пальцами. Вон, десятка два прихожан храма сразу после выхода священников стали на колени и бьют поклон до самого пола, касаясь лбом пола, пока все остальные всего лишь кланяются, складывая руки на груди. И женщины, и мужчины.