Современная американская новелла (сборник)
Шрифт:
— В некотором роде.
— Только в некотором роде?
— Мы известили о нашем присутствии. Кроме тебя, могли отозваться и другие. Но лично я доволен, что откликнулась ты.
— Правда? — обрадовалась Элисон и услышала, как в помещении прокатилось эхо ее возгласа. — Понимаете, я спрашиваю из-за этих моих снов. Странные иногда вещи происходят. — Она задумчиво помолчала. — Например, слушаю радио и вдруг на секунду-другую прямо черт знает что там слышу. И вроде все по какой-то
— Бывает. У нас свои приемы.
— А… почему все-таки я? — задыхаясь от волнения, спросила Элисон.
— Не догадываешься? — тихо прозвучало в ответ.
— Наверно, вы знали, что я пойму?
Молчание.
— Наверняка знали, как я ненавижу эту нашу жизнь. Знали, я откликнусь. Мне ведь так чего-то не хватает.
— Ну, своей-то жизнью вы сами распорядились, — сурово возразила морская свинья. — Считали, именно так все и надо устроить.
— Да не я же! Я-то здесь при чем? На кой мне вся эта мерзость!
Широко раскрытыми глазами Элисон следила, как дельфин вновь устремился к поверхности, нырнул и плавно скользнул по самому дну бассейна, лихо отвернув у самой стены.
— Я вас люблю, — внезапно объявила она. — То есть я хочу сказать, люблю и почитаю — и в вас чувствую огромную милосердную любовь. Вы сможете научить меня чему-то очень-очень важному.
— Готова ли ты к познанию?
— Да. О да! Что нужно делать?
— Стать свободной и увидеть мир по-новому, — сказала морская свинья.
Вдруг Элисон заметила: Ио стоит рядом и неодобрительно смотрит на ее слезы. Элисон нагнулась и прижалась к девочке щекой.
— Видишь дельфина, Ио? Он тебе нравится?
— Да, — ответила Ио.
Элисон выпрямилась.
— Это моя дочь, — пояснила она дельфину.
Некоторое время Ио спокойно разглядывала животное, затем отошла и уселась на скамейку у дальней стены.
— Ей всего три с половиной, — добавила Элисон с опаской: любое вмешательство может прервать хрупкий контакт. — Она вам нравится?
— Сюда приходит много детей. Но я не могу ответить на твой вопрос — нам чужды ваши понятия.
Элисон забеспокоилась.
— А как у вас с эмоциями? Неужели вы не способны любить?
— Как бы я ни ответил, ты поймешь меня неправильно. Ну, скажем, мы чувствуем не так, как вы.
— Не понимаю, — огорчилась Элисон. — Наверное, я не готова.
— Если изменится твое восприятие, — поведала морская свинья, — многое покажется странным и непривычным. Придется разрушить старые структуры навязанного тебе мышления. Понадобится стойкая вера и твердость духа.
— Боюсь, не выйдет, — опечалилась Элисон. — Я ведь недоверчивая и непоследовательная. А все, что вы говорите,
— Всякое сомнение — от твоей животной природы. Надобно подняться выше своего биологического вида и довериться наставникам.
— Постараюсь, — решительно заявила Элисон. — Невероятно! Сколько веков на планете было два разумных вида, и вот наконец мы объединились! Прямо в голове не укладывается: здесь — сейчас — впервые…
— Кто тебе сказал, что впервые?
— Боже мой! Значит…
— Люди приходили к нам и раньше, Элисон. Но они оказались непостоянны — и недостойны нас. Мы расстались.
При этих словах сердце у Элисон дрогнуло.
— И ни одной удачи?
— В природе вашего вида — на ура подхватывать новые идеи и быстро от них уставать. Вы изнежены, малодушны, не умеете сосредоточиться. Испытания никто не выдержал.
— Я выдержу! — воскликнула Элисон. — Я ведь по-своему единственная, незаменимая, и дело ужасно важное. Понять кого-то, откликнуться — это во мне есть. Я смогу!
— Мы верим в тебя, Элисон. Поэтому ты здесь.
Безудержная радость, уже испытанная в том сне, охватила Элисон. Она быстро обернулась: где Ио? Девочка лежала на скамье, уставившись на лампы под потолком. Рядом стоял высокий длинноволосый молодой человек и наблюдал за Элисон. Элисон постаралась не обращать внимания, однако взгляд постороннего профана почему-то настроил ее на воинственный лад.
— Хоть, по-вашему, это всего лишь странно, а меня так прямо бесит, что вас здесь заперли, — сообщила она. — Вы, наверно, жутко скучаете по открытому морю.
— Море всегда со мной, и ты напрасно меня жалеешь. Я здесь с миссией от моего народа, — возразил дельфин.
— Видно, так уж я воспитана. Вообще-то воспитывали меня хреново, но было и что-то хорошее. Видите ли, мой отец — порядочная задница, но, по-нашему говоря, либерал. Он научил меня ненавидеть всякое притеснение. Я прямо в драку лезу при любой несправедливости. Вы, наверное, думаете: какая ерунда, но меня-то не переделаешь.
Негромкий дельфиний голос струил доброту и ласку:
— Мы прекрасно знаем: ты просто не понимаешь собственных поступков. Любая твоя мысль или действие — лишь отражение обыкновенного Сухобытия. Твоя внутренняя жизнь, как и вся история твоего рода, не более чем Сухобытие.
— Боже мой, — прошептала Элисон. — Сухобытие!
— Если договоримся, помни об этом. Научись распознавать Сухобытие во всех своих мыслях и поступках. Очисти душу от сей скверны и присоединись к нам. Тут-то и начнется твоя истинная жизнь.
— Сухобытие — надо же! — повторила Элисон.