Современная датская новелла
Шрифт:
Вмятина
Перевод В. Мамоновой
Локе крался вдоль стены, держа хлопушку наготове.
Маленькая кучка мух, штук семь-восемь, четыре из которых (две и две) заняты были совокуплением, сидела еще в углу возле двери на веранду, за шторой.
Локе прицелился, рассчитал траекторию и с оглушительным треском обрушил на
Одна муха, жужжа, снялась с места.
— Семерых за раз, — пробормотал Локе, успокаиваясь.
Он придирчиво осмотрел кухню. Беззаботная муха-дуреха кружила в разведке по белому потолку. Он подкрался к этому месту, пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться, положение было неудобное, но он стиснул зубы, махнул вверх и не достал как следует, муха бочком вылезла из-под хлопушки, расправила крылья, тут он пристукнул ее легким шлепком, пришедшимся на заднюю половину тела, но она продолжала ползти, ну-ка еще разочек, теперь готово, он соскреб ее с потолка. Неаккуратно получилось.
— Живучая, чертовка, — проворчал он.
— Да брось ты, — сказала Трутти, помешивая в кастрюле.
— Мух надо истреблять, — сказал Локе.
— Будто их много, — сказала она.
— Они действуют мне на нервы, — сказал он. — Я не желаю сидеть в загаженной кухне. Они жужжат и спариваются. Прикажешь спокойно смотреть, как они спариваются у меня на глазах?
— Подумаешь, — сказала Трутти, — даже интересно.
— Все равно ничего не видать, — сказал он, — только догадываешься.
— Оставь ты их в покое, — сказала Трутти, — не обращай внимания.
— Они лезут в пищу, — сказал он и встал со стула.
Он подкрался к стене. Там сидела муха. Он прихлопнул ее точным ударом. Ага, еще одна. Так, готова. Мухи сыпались дождем. Еще одна возле двери. Обреченная на смерть, она в последний момент почувствовала спасительный страх, видно только что залетела с холода, чувствительность не утрачена, от тепла они делались ленивы и самоуверенны. Муха взвилась, увернувшись от удара, ныряющим учебным самолетиком пересекла по диагонали кухню, потыкалась у стены, вернулась по диагонали же обратно к двери на веранду, скользнула вдоль окна, ударилась легонько об стекло, кувырнулась, но тут же оправилась, сделала вираж и полетела опять наискось к входной двери.
Шейные мускулы охотника на мух свело от напряжения.
Неужели ничто не соблазнит? Неужели так никуда и не сядет?
Она вылетела через дверь в прихожую, откуда вела лестница наверх, набрала было высоту, снизилась и взяла курс на лампу, облетела ее и пошла по второму кругу.
В конце концов она пристроилась, обыскав предварительно весь многоугольный плафон в стремительном и на посторонний взгляд сумбурном тыкании. Дьявольская муха.
Локе замер под лампой, размышляя, как быть. Согнать ее на другое место или прихлопнуть тут же осторожным, точно рассчитанным ударом, чтобы не разбить лампу. Не хотелось ее упускать, муха была хитрющая.
Он шлепнул ее легонько по спине. Она упала, но еще изо всех сил дрыгала лапками. Он наступил на нее.
— Подмети-ка мух, — сказал он Трутти.
— Сейчас, — сказала она с некоторым недовольством
— Не сейчас, а сию минуту, — сказал он. — Противно, валяются на каждом шагу.
— Ладно, — сказала она и стала доставать из шкафчика веник и совок.
Он уселся за белый кухонный стол, положив на него одну ладонь. Обозрел кухню.
Еще одна возле двери. Отсюда они и лезут. Заткнуть бы чем-нибудь дверь, так ведь пролезут через окно, хоть затыкай, хоть нет. Пролезут где угодно, сквозь любые затычки. Мухи обладают свойством пролезать в любую щель, а может, плодятся прямо в доме. Он представил себе это отвратительное мушиное размножение, личинки, постепенно разбухающие и лопающиеся, и проталкивающиеся наружу мрачные рогатые мушиные головы с шарами глаз. Он ненавидел мух. Они садились ночью ему на губы, они ползали по лбу, они запутывались утром в волосах, жужжали и строили из себя невесть что. С какой стати.
— Хватит на сегодня мух, — зло сказала вошедшая Трутти, выбросила трупики в помойное ведро и убрала все на место.
— Хватит строить из себя, — сказал он и забарабанил пальцами по столу.
Некоторое время он предавался этому занятию, минута успокоения, полной бездумности. Потом встал, постоял, что-то насвистывая, взял со стола хлопушку и направился к двери на веранду. Повернул ключ, нажал на ручку и приоткрыл дверь. Так и есть. Пять-шесть штук, сидевших тесно в кучке, сразу всполошились, заползали в холодноватом полумраке.
— Поди полюбуйся, — сказал он Трутти, — целых пять штук. Отсюда они и лезут.
Она, помешкав, подошла.
— Ну и что, — сказала она.
— Отсюда они и лезут, — сказал он. — Мы заколотим дверь, забьем большим листом фанеры, чтоб ни щелочки не осталось. Завтра же позвоню плотнику, и все будет в порядке. Наконец-то избавимся от мушиных следов на обоях.
— Н-да, — сказал он, когда Трутти поглядела на него. — Этим, пожалуй, не спасешься.
— А представляешь, как было бы здорово, — сказал он, — если б жить в герметически закупоренном доме.
— Чтоб не войти и не выйти, — сказала Трутти.
— Шлюз, а там обработка ДДТ, — сказал он, — и в доме идеальная чистота. — Он не стал трогать мух. Закрыл дверь.
— Пойду поставлю машину, — сказал он немного спустя.
— Локе, — окликнула она его, когда он был уже в прихожей.
— Локе, — окликнула она снова.
— Локе.
Он обернулся.
— Понимаешь, Локе, — сказала она. — На машине пробили вмятину.
— Вмятину! — крикнул он.
— Ну да, — сказала она, — небольшую вмятинку.
— Небольшую, большую, — сказал он, — мне-то какое дело.
— Ну, уж не знаю, — сказала она.
— Не знаешь, — сказал он. — А откуда ты знаешь про вмятину?
— Мимо проехал грузовик, — сказала она. — Я как раз гравий разгребала у тротуара.
— Номера не заметила, — сказал он, беря ее за плечо.
— Нет, — сказала она. — Он мчался со страшной скоростью, я не сразу сообразила, отчего звякнуло, уж потом только увидела.
— Звякнуло, — сказал он.
— Ну да, — сказала она, — звякнуло. Сзади у него болталась цепь, и она стукнула по заднему крылу.