Современная филиппинская новелла (60-70 годы)

Коллектив авторов

Иногда «туристам» надо показать хотя бы одну комнату стариков. В каждой комнате четыре или пять жильцов. Здесь стоят деревянные кровати, покрытые тонкими циновками — старикам вредно спать на мягком. Их делают сами престарелые. Под каждой кроватью два ящика, куда они могут складывать свою одежду. В каждой комнате есть также тумбочка и маленький столик.

Потом я показываю посетителям гостиные. Там стоят радиоприемники и телевизоры. Это излюбленное развлечение престарелых. Затем мы возвращаемся в контору. В заключение я говорю: «Утром в понедельник все старики строятся во дворе для поднятия флага, а днем в пятницу — для его спуска. По понедельникам и пятницам они поют гимн Филиппин». И знаете,

в такие минуты, глядя на стариков, я думаю про себя: «Сколько понедельников и пятниц им еще осталось до того, как тяжесть прожитых лет сломит их окончательно и настанет их очередь переходить в лазарет?»

Вот так. Сделав круг, немного поболтав и время от времени потыкав пальцем то туда, то сюда, я наконец заканчиваю свою работу в качестве гида. А потом мы с миссис Симплисио ждем выхода журнала или газеты со статьей о Доме престарелых. В нашем альбоме для вырезок появляется еще одна заполненная страница. А эти публикации, между прочим, укрепляют репутацию Дома престарелых как объекта туризма.

Я часто просматриваю и перечитываю вырезки из бюллетеней новостей и журнальные статьи, в которых идет речь о Доме престарелых. Попросту говоря, это моя обязанность. Я не ловлю репортеров, которые приезжают сюда. Небольшое интервью, короткий щелчок, еще один щелчок камеры — и все.

Откровенно говоря, мне бы хотелось, чтобы в статьях о Доме престарелых было больше жизни, больше глубины, чтобы они, если хотите, были более литературными, как небольшой рассказ, повесть или пьеса. Вы, наверное, догадываетесь — я тоже хочу стать писателем. У меня уже давно есть мечта — описать наш Дом престарелых.

Из того, что я читала о хороших писателях, я узнала, что их произведения становятся более реалистичными, более живыми, когда они берут материал из опыта собственной жизни. Или же они погружаются в обстоятельства, в жизненный опыт тех людей, которые становятся прототипами их героев. Они сливаются с ними. Это, так сказать, два лучших способа. Вот почему каждое слово наполнено смыслом в произведениях Карлоса Булосона, когда он пишет об эмиграции и мытарствах филиппинских рабочих в Америке. Для Уилфридо Па. Виртусио это тюрьма, для Доминадора Б. Мирасоля — лесопилка, для Рохелио Р. Сиката — деревня, для Эдгардо Рейеса — стройка, для Андреса Кристобаля Круса — трущобы.

Поэтому я и решила: раз у нас здесь нет собственного писателя, а другие сюда не приезжают, видимо, я должна написать сама. Вся трудность в том, что я не настоящая писательница, как, например, вы.

А ведь Дом престарелых, между прочим, может дать массу материала. Достаточно проследить жизнь хотя бы одного из живущих здесь, и уже готов рассказ. Девяносто с лишним стариков — девяносто с лишним человеческих судеб. И все разные. Нет, в самом деле, здесь можно написать сколько угодно рассказов.

С тех пор как я начала работать в Доме престарелых, мне очень хочется написать о жизни одной старой женщины. Это бабушка Виктория. Вот послушайте. Само прибытие ее в Дом престарелых — уже красочная и живая сцена. Бабушка Виктория была нищей, ее, как и многих других, подобрали на улице. Она была доставлена в Дом престарелых, и за это ей следовало бы благодарить полицию, потому что теперь ей не надо было просить милостыню и бродяжничать.

Но боже мой! Скандал, да и только! Бабушка Виктория оказала сопротивление полицейскому, обзывала его бессовестным придурком, зверем и сукиным сыном. Миссис Симплисио пришлось заткнуть уши, а полицейский поспешил поскорее уйти — он был просто в бешенстве. Но когда полицейский ушел, старая женщина неожиданно быстро успокоилась.

— Как ваше полное имя, бабушка? — спросила миссис Симплисио.

— Виктория Ресистенсия. Зовите просто Виктория.

Я спросила, сколько ей лет.

Она ответила, что уже восемьдесят. У меня мелькнула мысль — уж не сумасшедшая ли она?

— Бабушка Виктория, почему вы побирались? У вас нет родственников, которые могли бы позаботиться о вас?

Я заметила тень печали, промелькнувшую на ее лице.

— Н-нет уже, — запнувшись, ответила она.

— Тогда, бабушка, благодарите бога за то, что правительство создало Дом престарелых, где о вас позаботятся, — сказала миссис Симплисио.

Бабушка Виктория тут же вскочила и крикнула:

— Я не хочу оставаться здесь! Не хочу! Я не хочу-у-у!

Мы с миссис Симплисио и впрямь испугались. И почти в один голос спросили:

— Почему?

А бабушка Виктория продолжала в гневе кричать:

— Мы не просим больше, чем нам необходимо! Мы просто хотим жить достойно! Что бы мы ни сказали, нам затыкают рот! Я не хочу оставаться здесь! Не хочу! Не хочу-у-у! — Она как сумасшедшая вновь и вновь повторяла эти слова.

Именно тогда я заинтересовалась бабушкой Викторией — наконец-то появился в Доме престарелых человек, которого я ждала. Мы усадили дрожавшую от ярости старушку, попытались ее успокоить, но она все же продолжала сопротивляться: «Я не хочу оставаться здесь! Не хочу! Не хочу-у-у!» Что-то упоминала о скваттерах [15] , бульдозерах, о каком-то убийстве, но из-за ее рыданий мы с миссис Симплисио ничего не поняли. И я решила, что непременно постараюсь завоевать ее расположение, чтобы разобраться в ее жизни.

15

Скваттеры — люди, не имеющие официального места жительства и самовольно селящиеся на свободной земле.

Тем временем миссис Симплисио безуспешно пыталась ее утихомирить:

— Бабушка, ну что вам не нравится здесь? Вы можете быть уверены, что в положенный час будете накормлены. Если вы заболеете, о вас тоже позаботятся…

Но бабушка Виктория твердо отвечала:

— Даже если вы будете кормить меня золотом, я все равно не останусь здесь! Не хочу! Не хочу!

Миссис Симплисио продолжала ее уговаривать:

— Вы понимаете, что вам повезло? Вы пришли, когда у нас случайно оказалось свободное место. Другие просятся сюда со слезами на глазах, только пустите. А вас…

Миссис Симплисио не закончила фразу, потому что она побоялась обидеть старую женщину. Но в ее глазах я прочитала продолжение: «…А вас надо заставлять».

Бабушка Виктория вновь вскочила, но я чуть не силой заставила ее сесть — испугалась, что могу потерять свою героиню. Жаль будет мой шедевр!

Я тяжело вздохнула, и мы снова стали уговаривать бабушку Викторию. Объяснили, что не будем ее задерживать, если она действительно не захочет остаться. Она сможет уйти в любое время, когда захочет, мы ей это обещаем. Но почему бы ей не попробовать пожить в Доме престарелых хотя бы несколько дней? Мы с миссис Симплисио были уверены, что за несколько дней бабушка Виктория обязательно одумается. Неужели она предпочтет просить милостыню и слоняться по улицам той заботе, которая ее ждет в Доме престарелых?

На следующий день, закончив работу в конторе, я пошла искать бабушку Викторию. Она сидела на лавочке во дворе лицом к горам и, видимо, глубоко о чем-то задумалась.

Я прищелкнула языком. Вот она, прекрасная возможность порасспросить ее!

— Здравствуйте, — вежливо приветствовала я бабушку, положив ей руку на плечо, чтобы она почувствовала мою искренность, и села рядом.

— Девушка, — сказала она, — вы с миссис были откровенны со мной, я буду откровенна с вами: завтра утром я уйду.