Современная филиппинская новелла (60-70 годы)
Шрифт:
— Что тебе нужно? — не очень ласково спросил дядюшка Сатор спросонья.
— Там король пришел, — объяснил я ему. — У него к вам есть деловой разговор.
— Король? В моем доме? — изумился он, подпрыгнув на кровати. — Вот те на. Я еще никогда не видел живого короля. Беги и передай ему, что я буду готов через минуту.
Возвратившись в гостиную, я застал такую картину: незнакомец метался по комнате, простукивая стены и шаря под сиденьями богато обитых стульев. Заметив меня, он поспешил вернуться в занятое им кресло.
— Ну как, добудился? — спросил он, ничуть не смутившись.
— Он примет вас через минуту, —
— Скажи мне, — продолжал он, — вы с отцом, наверно, присосались к твоему богатому дядюшке как пиявки?
— Я не понимаю, о чем вы, — защищался я. — Он нас кормит, угощает иногда заграничными винами. Мы уже несколько дней…
— Вы на верном пути к процветанию. Это уж точно, — проговорил он, подмигивая, и, наклонившись к самому моему уху, снова спросил доверительно: — А сам-то ты видел дядюшкины серебряные песо здесь, в доме?
— У него там сейф, в потайной комнате, — объяснил я. — Я как-то раз видел его, когда он притащил его из своего дома в наш. Да он уж, верно, покажет вам его. А вы и вправду король?
— Ну еще бы, конечно. — И он снова мне подмигнул.
В этот момент из потайной комнаты вышел дядюшка Сатор — в шелковом костюме и до блеска начищенных ботинках. Он нес железный денежный ящик. Изогнувшись в почтительном поклоне, дядюшка подошел к столу и поставил на него свой сейф.
— Ваше Величество… — Он снова поклонился.
Незнакомец в свою очередь стремительно поднялся с места, щелкнул каблуками и буквально переломился в талии, церемонно поклонившись в ответ. Только когда он снова опустился на сиденье, дядюшка позволил себе выдвинуть из-под стола стул и тоже уселся. Одной рукой он прикрывал сейф, другую держал в кармане пиджака, где у него всегда находился пистолет. Глаза его излучали восторг. Он любил напустить на себя важность, встречая лиц высокого общественного положения.
— Ваше Высочество, — обратился к гостю дядюшка Сатор, — для меня это такая честь…
— Для меня тоже, — ответил ему незнакомец.
— Я бы никогда не поверил этому, — продолжал дядюшка Сатор. — Король собственной персоной в моем доме…
— Причем единственный и неповторимый король в нашей стране.
— А больше в нашей стране нигде нет никаких королей? — поинтересовался заинтригованный дядюшка.
— Нет, других нет. Только король Альфонсо, — отвечал ему незнакомец. — Король нищих.
— И это правда, вы — король Альфонсо? — изумился я. — Король нищих?
— Правда, сынок, — подтвердил он. — Вся страна — мое королевство. У меня больше власти, чем у губернатора вашей провинции.
Дядюшка Сатор на миг задумался, а потом, как бы придя к какому-то решению, позвонил в маленький серебряный колокольчик, стоявший на столе.
— Неважно, так или иначе… — пробормотал он себе под нос.
— Что? Что вы сказали, дядюшка? — спросил я его, не поняв.
— Да так, ничего, — с неохотой ответил он и тут же переключился на короля. — Так вы, стало быть, вынуждены просить милостыню, чтобы получать средства на жизнь?
— Я ничего не прошу, — запротестовал король. — Попрошайничают всякие отбросы общества! Я же требую свою долю роскошной жизни!
Дядюшку Сатора это, кажется, весьма заинтересовало. В этом было что-то такое, что могло и ему самому пригодиться, если подумать хорошенько. Он даже выпустил из рук свой сейф.
— Да это прямо революция какая-то, —
— Совершенно справедливо, — отвечал король Альфонсо. — Одни рождаются, чтобы требовать, другие — чтобы отдавать. Вот вы, например, богатый человек, и ваш долг — отдавать. Я не стану говорить, что рожден бедным, потому что унаследовал это обширное королевство. Я не стану лить слезы и канючить горсть риса или жалкое сентаво, потому что это не по-королевски. Я рожден, чтобы требовать. Выходя из дому, я надеваю свой лучший костюм и смотрю людям прямо в глаза. Я требую свою долю — так поступают все короли.
— Вы, наверное, очень богаты, король Альфонсо, — не выдержал я. — Священник как-то рассказывал мне, что «Кесарю — кесарево, а Богу — богово». Тогда можно сказать и так: королю Альфонсо — альфонсово, а дядюшке Сатору — саторово. Тот, кто это придумал, не дурак был, верно?
— Это уж верно, что не дурак, племянничек, — ответил мне дядюшка. — Поэтому, что касается меня, могу вне всякого сомнения заявить — да, я требовал свою долю. Что правда, то правда, король Альфонсо. И вы правы, что требуете свою. Пусть всякие там подонки побираются и попрошайничают. — Он замолк на минуту, потому что в комнату вошел слуга. Взглянув на него как-то подозрительно, дядюшка Сатор продолжал: — Приготовь самый лучший обед для двоих моих бедных гостей и для Его Королевского Высочества короля Альфонсо! — А едва слуга поднял взгляд, чтобы разглядеть короля, прикрикнул на него: — Ступай отсюда, подонок!
Слуга мгновенно исчез из комнаты.
— Как я вас понимаю, — заметил ему король Альфонсо.
— Это единственно возможное обращение со слугами, — подхватил дядюшка Сатор. — Так как же вы начинали этот ваш королевский бизнес?
— Видите ли, я действительно по наследству получил свой королевский титул, — объяснил король Альфонсо. — До меня нищими были мои отец и мать, но они, разумеется, ничего не выпрашивали, подобно этим отбросам общества. Их родители тоже были нищими. У меня длинная родословная. Уж и не помню, как давно она началась, но моя королевская линия берет начало, кажется, с пра-пра-пра-пра-прадедушки, который как-то сказал своей жене: «Отныне ты будешь на коленях умолять, чтобы я пришел к тебе в постель». Вот так, господин, должно быть, и было положено начало королевской линии. Само собой, человек мудрый и обладающий сверхвоображением, вроде меня, просто обязан по-настоящему действовать на национальном уровне. Вы позволите мне продолжить? Так вот, однажды, когда мне несколько дней нечего было есть, я решил провозгласить себя королем всех нищих в нашей стране. Помазание я совершил кокосовым маслом. Так что вся история моего родословного древа заключена в кокосовой скорлупке. А как у вас?
— У меня? — переспросил дядюшка Сатор, взглянув на меня. — Я случайный человек в семье бедняков. Не стану хвастаться и расхваливать себя, но я не думаю, что на самом деле принадлежу к этой семье. Понимаете, вероятно, произошла какая-то ошибка. Если бы моя бедная матушка была жива, можно бы было выспросить у нее тайну моего происхождения. Но, увы, она уже умерла, да хранит господь ее душу. Я — единственный богатый человек в целом клане бедняков. Вот, собственно, и все про это, король Альфонсо.