Современный болгарский детектив
Шрифт:
— Тони закрылся в каюте, пишет для какой-то газеты, — пожаловалась она. — А без него мне кавалеры досаждают. Вы ведь не стали бы смотреть на меня... как они, правда?
— Почему? — спросил я. — Думаете, с милиционеров берут подписку не смотреть на женщин?
— Извините... не хотела вас обидеть. Я жалуюсь вам. Какое несчастье — нравиться мужчинам! Иногда просто не знаешь, что делать. Мы всего неделю на пароходе, а мне уже трое предложили выйти замуж! Представляете, трое... Пожалуйста, говорите мне что-нибудь с деловым видом, а то ведь снова привяжутся.
— Скажите,
— Конечно.
— От Тони вы тоже получили предложение?
— Он первый сделал заявку.
— И что вы ему ответили?
— Что хочу жить весело и не думать о будущих заботах.
Наверное, я невольно улыбнулся, потому что она спросила:
— Или с вами нельзя говорить откровенно?
— Наоборот, мне только так и нравится.
— О-о-о, — протянула она, — не увертюра ли это к новому предложению?
— Нет, — сказал я. — Во всяком случае, если и увертюра, то к какому-нибудь вполне безобидному фейерверку.
— Ничего себе! — засмеялась Красимира. — Хоть вы и из милиции, однако не совсем безопасны!
Я молчал. «Стоп! — сказал я себе. — Остановись, Велко, гляди, чтобы тебя не подняли на смех!» Молчала и Краси.
Я смотрел на ее руки и думал, что они не держали ни лопаты, ни мотыги — это и за сто шагов было видно. Но они, к сожалению, не держали и веника. Руки с такими пальцами и маникюром созданы для фоторекламы, а не для работы. То есть не для работы, которую выполняют обыкновенные женщины.
Она была одета, как все хиппи в то время: потертые джинсы и дорогие украшения. Носила серебряные кольца, роскошное серебряное колье (очевидно, украшавшее когда-то шею царской дочери), широкую серебряную гривну, которая не продается в наших магазинах, а изготавливается по специальному заказу у модного ювелира.
Заметив мой любопытный взгляд, девушка объяснила:
— Год високосный, вот и надо носить серебро...
— А когда не високосный?
— У кого есть, носят золото, у кого нет — подделки под золото...
3
В конце путешествия Тони и Краси стали называть меня «бате [11] Велко». Когда прощались, они несколько раз повторили, что их малочисленная компания — очень тихая и приличная — собирается на обед в баре гостиницы «Балкан» и что они были бы очень польщены видеть меня иногда.
Не прошло и недели, как я их посетил. В то время бар «Балкан» считался самым фешенебельным заведением подобного рода. Его посетители были классом выше, чем, например, посетители кафе на Русском бульваре. Едва войдя, я сразу же увидел моих приятелей и с ними еще одну пару.
11
Бате — почтительное обращение к старшему родственнику.
Девушку из новой пары, Данку, все звали Дашкой. Она была похожа на Краси, как бывают похожи балерины из одной труппы. С вытравленными волосами, с искусственными ресницами, с лицом, щедро покрытым гримом, она ожесточенно жевала жвачку, как школьница, не закрывая рта. То ли из-за русалочьего взгляда, то ли из-за блузки, которая просвечивала, словно рыбацкая сеть, Дашка выглядела такой прозрачной, что казалось, сквозь нее можно читать газету. В красоте ее было что-то вызывающее. Девушки, подобные ей, проводят большую часть дня на улице: стоят и ждут, чтобы кто-нибудь пригласил их в ресторан.
Юноша, а точнее, мужчина (его имя я узнал еще на корабле — Тоди, Тодор) был старше Тони и Краси на несколько лет. Прежде всего бросалось в глаза его могучее здоровье. Это здоровье ощущалось не только в массивных его плечах, но и в самодовольном выражении лица.
Обычно лица людей, чье самочувствие подкрепляется внушительными бицепсами, становятся простыми и грубыми. Тоди отличался от них, вероятно, тем, что, кроме бицепсов, обладал кошельком, полным денег, и поэтому напоминал мне преуспевающего американского бизнесмена, для которого деньги в этом мире — все.
Если бы я тогда задумался над мимолетным этим впечатлением, я бы, верно, спасся потом от навалившихся на меня неприятностей. Да что делать, человек не компьютер.
Когда я вошел, Тоди что-то нашептывал Краси. Заметив меня, она повела в мою сторону взглядом, и лицо его тут же преобразилось, как это бывает у опытного артиста. Встав, Тоди предложил мне стул.
Излишняя любезность к нашему брату всегда меня настораживает. Но в тот раз я на это не обратил внимания. Наверное, из-за того, что разглядывал Краси.
Тоди предложил сигарету, спросил, что я буду пить. Не ответив, я сам задал тот же вопрос всей компании: если уж пьешь со студентами, плати.
Прошло не так много времени, и мне пришлось убедиться, что моя месячная зарплата меньше дневного заработка этих «студентов».
Я редко заглядывал в бар «Балкана». Но с тех пор, когда бы ни проходил мимо в обеденные часы, я видел моих новых знакомых за одним и тем же столиком. Иногда с ними сидели еще две девушки. Разговоры у них были как у надоевших друг другу супругов, которые уже все рассказали и только какой-нибудь новый анекдот оживлял их. Говорили, что утром ходят на лекции, а где пропадали по вечерам, я мог только гадать. Кроме всего прочего, трудно было понять, кто с кем в каких отношениях, настолько одинаково парни относились ко всем девушкам.
Однажды вечером мы с женой смотрели по телевизору новинки трикотажной одежды. Я устал за день и дремал, но вдруг вскочил, едва не врезавшись лбом в экран.
— Что с тобой? — спросила Елена.
— Знакомую увидел.
— С парохода?
Иронично так сказала. Я готов был закричать в ответ на необоснованное подозрение. Лампочки были потушены, и я толком не мог разглядеть ее лица.
— Я там подружился с дюжиной таких красавиц.
— Но вскочил как ужаленный — из-за одной.