Современный чехословацкий детектив
Шрифт:
— Ну и люди, — сказал управляющий замком Калаб, заглядывая в окно канцелярии, — будто стадо слонов. Ты случайно не видела Рамбоусека?
— Нет. — Пани Калабова отсчитывала билеты руководителю экскурсионной группы, который чуть не весь протиснулся в окошечко, глядя на ее руки. — С утра не видела;
— А утром?
— Тоже.
Калаб подергал усы, отошел от окна и стремительно распахнул дверь канцелярии.
— Давай я сам отпущу билеты, — сердито сказал он. — Сколько вам надо?
— А в чем дело? — спросила Вера с невинным видом.
— Сходи к Рамбоусеку. Наверху кто-то упал на шнур и погнул три подставки для цветов. Пускай он их заменит.
— Ладно, — ответила она покорно. Вышла во внутренний двор и словно поплыла в своих белых туфлях на высоких каблуках. Во дворе ожидали очереди три группы человек по пятьдесят, таким образом, примерно семьдесят мужчин сочли теперь пани Калабову самым интересным объектом для наблюдения. Каменным оленям и наполеоновским пушкам впору было плакать от зависти.
Калаб краем глаза следил за ней.
— Я сказал двадцать два, простите...
— Ну да, да!
— А вы дали мне двадцать.
— Что?
— Вы дали мне двадцать...
— А-а... Вот, пожалуйста.
Пани Калабова взялась за ручку коричневой двери — заперто. Повернулась и пошла назад. Но не в канцелярию, а под арку, к выходу.
Руководитель группы тотчас думать забыл о своих билетах.
Калаб выглянул из окошка:
— Куда это ты?
Она остановилась и обернулась, наклонив голову. Светлые волосы упали ей на плечо.
— Его нет дома, Рамбоусека нет дома.
— Я понял. А куда ты идешь?
— Взгляну, нет ли его в мастерской, — ответила она и выплыла из ворот на желтый песок парадного двора.
— У вас не найдется мелочи? — спросил Калаб.
— Нет.
— Вот, пожалуйста. И торопитесь, ваша очередь подходит.
Калаб резко задернул ситцевую занавеску и взял рулон билетов.
— А, черт! — тихо выругался он и в сердцах швырнул билеты на пол. Рулон развернулся, словно серпантин на новогоднем балу.
Дверь открылась.
— Слушай, папа... — В канцелярию вошел юноша лет шестнадцати. — Я насчет подставок... Что это у тебя?
— Рулон упал — не видишь? Подбери-ка лучше, чем задавать дурацкие вопросы!
Парнишка послушно начал сворачивать билеты.
— Я хотел...
— Подставки. Знаю. Давай сюда. Ты Рамбоусека не видел?
— Нет.
— Приехала еще одна группа. Пускай все экскурсоводы сократят экскурсию до тридцати пяти минут.
— Наконец-то, — сказала она, отпивая из стакана. — А кофе ты не собираешься сварить?
— Вода вот-вот закипит, — ответил доктор Яромир Медек. — Но я все же хотел бы узнать, зачем
Она достала из сумочки листок бумаги и протянула ему.
— Я предложила пану Прушеку купить у нас эти подлинники. За пятнадцать тысяч. А может, и за восемнадцать. Тогда мы сможем уплатить налог за наследство, и еще кое-что останется, чтобы обставить дом.
— Да ведь там все есть... И вообще. Ты что, не получила мое письмо?
— Получила. Только все это чистый треп. Ну где ты возьмешь деньги! Печатался ты... я уж и не помню когда. Последняя книжка вышла...
— Но я ведь хочу совсем другого — отказатьсяот наследства. Ты только послушай, дом вконец обветшал, за последние двадцать — двадцать пять лет тетушка не вложила в него ни кроны. Зачем нам такая обуза, скажи на милость?
— Да, Яромир, тебе-то, пожалуй, ни к чему. Ты ездишь на природу сюда. Твоя дача здесь. А я задыхаюсь в Праге. Все время. И дома, и в магазине. Я, как и другие, имею право...
— Хорошо, хорошо, а эти картины... Я купил их очень выгодно. Потому что с юных лет...
— С юных лет ты делаешь глупости. На что они нам, эти картины? Зачем? Все стены увешаны — надоело!
— Это моя профессия. А если уж тебе во что бы то ни стало нужна эта дача... Я достану деньги. Дай мне только немного времени, чтоб все хорошенько обмозговать и...
— Вода, наверно, уже кипит?
— Кипит.
— Ну, тогда, пожалуйста, завари мне кофе. Я уговорила Прушека, завтра вечером он приедет сюда. В девять. Раньше он не может.
Медек принес кофе, руки у него слегка дрожали.
— Не слишком ли ты торопишься? Ты только подумай. Например, Шпала [19] ...
— На твоего Шпалу я смотрю уже десять лет. Вместо того чтобы любоваться природой. Нет, сахару не надо. Прушек возьмет все на комиссию. Впрочем, у него и покупатель уже есть.
19
Шпала, Вацлав (1885—1946) — выдающийся чешский художник, иллюстратор и график.
— Я повторяю тебе еще раз. — Лысина у доктора Медека стала краснеть.
— Что же именно? — любезно поинтересовалась она.
— Что продавать сейчас ни к чему.
— Ты твердишь это уже три месяца. Четыре. Но я не вижу ни гроша.
— Я вел переговоры с издательством, — продолжал он неуверенно. — Так что в конце года, видимо...
— Тебе сообщат, что ближайшие пять лет надеяться не на что. Благодарю покорно, это мне известно.