Современный чехословацкий детектив
Шрифт:
— Гм, за те несколько месяцев, что мы не виделись, волосы у вас совсем отросли, и вам это идет...
— Я размышляю... — проговорила она, по-прежнему не глядя на него.
— ...плывя к берегу, — подсказал он.
— Плывя к берегу, — повторила она, — я размышляю о том... — и замолчала.
Экснер ласково улыбнулся:
— Не ломайте себе голову, Лида. Я приехал в отпуск. В отпуск. И к бедняге Рамбоусеку не имею никакого отношения.
— В отпуск? Один?
— Один и в отпуск. Мне не везет.
— Рамбоусек был старикан что надо, —
— Совершенно верно. Так мне посоветовал пан Карлик в гостинице «Рыхта», где я остановился.
— Пан Карлик, разумеется, не знает, что в парк сейчас нельзя. Он временно закрыт. Там ищут преступников. Так что вы можете спокойно повернуть обратно. Вас туда не пустят. Пока не найдут убийцу, который где-то там скрывается. Но вы ведь и во время отпуска носите с собой служебное удостоверение.
— Не ношу. У меня нет карманов.
— Ну, тогда забудьте о прогулке по парку. Хотя... Можно перелезть через ограду... Вы и впрямь мечтаете пройтись по парку?
— Мне говорили, что английский парк в Опольне — один из красивейших на континенте. И коли уж я здесь, то просто не могу не полюбоваться им.
— Тогда остается одно: махнуть через ограду.
— Слишком она высока. А в Мезиборжи, кстати, есть совсем неплохой бассейн.
— Я езжу к Эриху. — Лида показала пальцем на человека, плывшего кролем. — Летом он работает в запаснике замка. Утром приезжаю, а вечером еду домой.
— Автобусом?
— На велосипеде.
— Не ездите.
— Почему?
— Дороги небезопасны.
— Я привидений не боюсь.
— Вы вообще никого не боитесь, — сказал он убежденно. — Что ж, придется мне ужинать одному. Видать, судьба такая. Где здесь вкусно кормят?
— В «Лесовне». Не очень вкусно, но там красиво и тихо.
— Где это?
— На другом конце парка. В теплую погоду там можно посидеть под деревьями. А сегодня будет тепло. — Лида вновь спрятала волосы под косынку, затянула узел надо лбом. — Вы в самом деле в отпуске?
— Конечно. Рамбоусек — чистая случайность.
Девушка вошла в воду. Легла на спину и легко оттолкнулась от берега.
Краем глаза Экснер видел, что белый шар у кромки тростника уже некоторое время стоит на одном месте.
— Кто этот человек, вон там?
— Доктор Медек. Искусствовед.
— А-а.
— В ограде парка, — сказала Лида негромко, — много дыр...
И поплыла прочь, рассекая воду решительными взмахами рук.
Поэтому он уже не видел, как блеснули усмешкой голубые глаза.
Ресторан «Лесовна» стоял над излучиной ручья. Дороги тут разделялись: старая шла через деревянный мост дальше по берегу в лес, а новая устремлялась лугами к горизонту, вероятно к главному шоссе. Визг шведской электропилы долетал даже сюда. Ресторан был еще закрыт, на автостоянке пусто, за домом тихо полоскалось на ветру белье. Столики
Возле только что спиленных елей, от которых далеко вокруг разносился пряный аромат смолы, суетились два старика. Один из них — лесник Бружа в круглых очках с очень толстыми стеклами, в форменных брюках и зеленой рубашке с засученными рукавами — ходил среди поваленных стволов. В руке у него была суковатая палка, которую он носил, вероятно, как символ наследственной должности лесника при замке — лесником был его отец, а также дед и прадед (в опольненских корчмах говаривали, что какой-то предок Бружи охотился на медведей с Карлом IV). Тут же работал и лесоруб с тарахтящей пилой. Шлайнер не мог отказать себе в удовольствии понаблюдать за его ловкими, завораживающими движениями. Йозеф Коларж — рабочий лесного управления, человек неважной репутации (о сожительнице его шла еще более дурная слава), «герой» драк, который частенько избивал кого-нибудь и еще чаще бывал бит сам, бродяга, привыкший спать, что называется, укрывшись шляпой, в кюветах, — Йозеф Коларж орудовал сверкающей красно-серебряной пилой легко, прямо играючи. Инструмент он держал обеими руками, никто не помогал ему отбрасывать ветки и сучья (а может, ему этого и не требовалось), так что приходилось работать и ногами.
Вдоволь налюбовавшись, поручик Шлайнер вышел на лесосеку и направился к Коларжу.
Старики, увидев его, остановились, бросили на землю ветки.
— Глянь-ка, — зашептал один дед другому, — Пепа опять набил кому-то рожу... — и радостно потер руки.
— Эй! — крикнул Шлайнер. — Коларж!
Йозеф Коларж обернулся, сжимая пилу, как короткий меч. Она блеснула на солнце.
— Чего еще?
У Шлайнера участилось дыхание. Достаточно Коларжу слегка замахнуться или поскользнуться на стволе...
— Выключите пилу!
Пила тявкнула и смолкла.
— Ну чего вам?
— Придется вам пойти со мной, Коларж.
— Это еще зачем?
Лесник Бружа взмахнул своей палкой.
— Слушайте, не мешайте работать. Если вам что-то надо от Пепика, выясняйте после работы. У нас задание.
— У нас тоже, — возразил Шлайнер.
— Что он сделал?
Шлайнер с минуту колебался, потом ответил:
— Не знаю. Что он может сделать... Мне нужны только его свидетельские показания.
— Тогда после работы, — объявил Коларж. — За простой вы мне не заплатите.
— Не выйдет, — покачал головой Шлайнер. — Это срочно и очень важно. А по закону...
— Идите вы знаете куда, — невозмутимо сказал Коларж. — Я ничего не сделал и поэтому...
— Слышь-ка, Пепик, — миролюбиво вмешался лесник, — ступай с ним. Когда Пепик злится, — объяснил он Шлайнеру, — то себя не помнит.
— Нам это очень хорошо известно, — сухо отозвался Шлайнер. — Очень хорошо. Ну, пошли.