Современный французский детективный роман
Шрифт:
— А Фердинанд?
— Знаете ли вы, что Фердинанд, хотя на вид он такой спокойный и выдержанный, в войну был легионером и принимал участие в десантных операциях? Никто не интересуется, что он делает по вечерам в своей комнате над гаражом, бывает ли кто-нибудь у него, куда он ходит…
— А вы разделяете мнение вашей жены?
Адвокат поколебался, но решил быть откровенным:
— Нет.
— Почему?
— Никто из них не смог бы так написать, в таких словах и выражениях.
— Есть у вас дома оружие?
— У жены два охотничьих ружья. Ее часто приглашают на охоту. А я даже стрелять не умею.
— Из-за плохого зрения?
— Я ненавижу убивать животных.
— Револьвер у вас есть?
— Старый браунинг, в ящике ночного столика. Привычка, присущая многим… Говорят, если воры…
Он тихонько засмеялся.
— Самое большое, я мог бы их напугать. Вот, смотрите!
Он выдвинул ящик письменного стола и показал коробку с патронами.
— Револьвер в моей комнате, на другой половине квартиры, а патроны здесь… Это повелось с тех пор, как дети были маленькими и я боялся несчастного случая… Сейчас я думаю, что они уже достаточно взрослые, я мог бы его зарядить.
Он продолжал рыться в ящике и на этот раз вынул американский кастет.
— Знаете, откуда у меня эта игрушка? Три года назад, к моему крайнему изумлению, я был вызван к полицейскому комиссару. Там меня спросили, есть ли у меня сын по имени Жак. Гюсу тогда было двенадцать лет. При выходе из лицея мальчишки затеяли драку, и полицейский обнаружил у Гюса этот кастет… Вернувшись домой, я допросил сына, и он сознался, что получил его у товарища в обмен на шесть пакетов жевательной резинки!
Парандон улыбался, вспоминая это забавное происшествие.
— Он трудный мальчик?
— У него был трудный период между двенадцатью и тринадцатью годами. Случалось, он выходил из себя, но быстро успокаивался. Особенно нетерпим он был к сестре, если та осмеливалась сделать ему замечание. Но это прошло. Я сказал бы, что теперь, на мой взгляд, он даже слишком спокойный, слишком замкнутый.
— Есть у него друзья?
— Я знаю только одного, он довольно часто приходит к нему, и они вместе слушают музыку. Некий Женювье, сын кондитера из предместья Сент-Онорэ… Должно быть, вы слышали его имя… Хозяйки приходят к нему в магазин даже издалека…
— Если вы не возражаете, я поговорю еще с вашей секретаршей.
— Какое она произвела на вас впечатление?
— Умна… Непосредственна и вместе с тем вдумчива…
Видимо, эти слова понравились адвокату, и он пробормотал вполголоса:
— Она мне очень дорога…
Парандон погрузился в свои бумаги, а Мегрэ вернулся в комнату мадемуазель Ваг. Девушка даже не делала вида, что работает, она явно его ждала.
— Один вопрос, мадемуазель, хотя он может показаться вам нелепым… Что, сын Парандона… Жак…
— Здесь все его зовут Гюсом…
— Так вот, этот Гюс уже приударял за вами?
— Да ему же всего пятнадцать лет!
— Знаю. Но именно этому возрасту свойственно повышенное любопытство к некоторым сторонам жизни, пробуждение чувств…
Мадемуазель Ваг задумалась. Как и Парандон, она всегда задумывалась, словно адвокат приучил ее к точности.
— Нет, — сказала она наконец. — Когда я его увидела в первый раз, он был еще совсем ребенком. Он приходил просить у меня марки для коллекции и растаскивал уйму карандашей и резинок. Иногда просил помочь ему в уроках. Он садился там, где сидите вы, и с важным видом наблюдал, как я работаю…
— А теперь?
— Теперь он на полголовы выше меня и уже год как бреется. Если ему и случается что-нибудь у меня стянуть, так только сигареты, когда забудет купить.
Мадемуазель Ваг вдруг потянулась за сигаретой, а Мегрэ тем временем стал медленно набивать свою трубку.
— Теперь он к вам заходит чаще, чем прежде?
— Напротив. Я, кажется, уже говорила вам, что у него своя жизнь, и с домашними он встречается только за столом. Когда в доме гости, он в столовую даже не заходит и предпочитает есть на кухне.
— А какие у Гюса отношения с прислугой?
— Для него нет разницы между людьми. Даже когда он опаздывает, он не соглашается, чтобы шофер отвез его в лицей. Боится, что товарищи увидят его в лимузине…
— Видимо, ему неловко, что он живет в таком богатом доме?
— В общем, да.
— А отношения с сестрой у него стали лучше?
— Не забывайте, что я у них не столуюсь и редко вижу их вместе. На мой взгляд, он смотрит на нее, как на забавное существо, и пытается разгадать механизм, который приводит это существо в движение…
— А с матерью он как?
Она для него слишком шумная… Я хочу сказать, что она всегда в движении, всегда рассказывает о куче незнакомых людей…
— Понимаю… Ну, а дочка? Кажется, ее зовут Полетта?
— Дома все называют ее Бэмби… Тут ведь у обоих детей свои прозвища… Гюс и Бэмби… Видно, и меня они как-нибудь окрестили за глаза… Занятно, как…
— Какие у Бэмби отношения с матерью?
— Плохие…
— Часто спорят?
— Даже не спорят… Просто почти не разговаривают.
— А кто в этом виноват?
— Думаю, что Бэмби… Вы ее увидите… Она хоть и молодая, но относится к окружающим критически, и по тому, какие она бросает взгляды, видно, что судит их довольно строго.
— То есть несправедливо?
— Не всегда.
— А с вами она ладит?
— Меня она терпит.
— Заходит иногда к вам?
— Только когда ей нужно отпечатать какую-нибудь лекцию или сделать фотокопию.
— Она никогда не рассказывала вам о своих подругах, приятелях?
— Никогда.