Современный французский детективный роман
Шрифт:
— Тупик Вье-Фур, — объявил Аскан.
Домов тут было всего с дюжину, да и то вместо одного, снесенного, зияла пустота. Остальные тоже предназначались на снос, и жильцы из них были выселены.
Стены некоторых домов, угрожавшие обвалиться, были подперты бревнами.
В окнах дома, возле которого остановился комиссар Аскан, не было стекол, а кое-где даже рам. Входная дверь забита досками, но Аскан отодвинул две из них (они оказались приставленными, а не прибитыми), и все вошли в просторный коридор.
— Осторожней на лестнице. Нескольких ступенек нет; те, что остались, тоже не очень прочны.
Пахло пылью, затхлостью, но все перебивала вонь, долетавшая с рынка.
Они поднялись на третий этаж. У потрескавшейся стены сидел мальчик лет двенадцати; увидев троих мужчин, он вскочил, глаза у него засверкали.
— Вы комиссар Мегрэ?
— Да.
— Вот не думал, что когда-нибудь увижу вас вот так. Я вырезаю из газет все ваши фотографии и наклеиваю в тетрадку.
Аскан объяснил:
— Это малыш Николье… Тебя зовут Жан, да?
— Да, мсье.
— Его отец мясник с улицы Сен-Дени. Единственный из всего квартала не закрыл в августе лавку. Жан, расскажи…
— Все было, как я вам уже говорил. Почти все мои товарищи на море. Играть мне не с кем, вот я и брожу. Я тут разведал такие места, которых совсем не знал, хоть и родился в этом квартале. Сегодня утром я обратил внимание на этот дом. Подергал доски, которыми забита дверь. Оказалось, они не прибиты. Крикнул: «Эй, кто тут есть?» В ответ только эхо. Я тут ничего не искал. Пошел наверх, просто так, из любопытства. Толкнул сломанную дверь, вот эту, справа, и увидел человека. Я вниз по лестнице и в комиссариат. Мне нужно будет еще заходить в эту комнату?
— Думаю, что нет.
— Оставаться здесь?
— Да.
Мегрэ открыл дверь, прогнившую до такой степени, что она не пошла бы даже на дрова, и застыл на пороге. Он понял, почему комиссар Аскан хотел сделать ему сюрприз.
Довольно большая комната, два окна без стекол — они закрыты картоном и плотной бумагой. На покоробившемся полу с огромными щелями между половицами — невообразимые кучи бесполезного хлама.
На железной кровати с изодранным матрасом лежал мужчина в одежде — он-то и привлек взгляд Мегрэ. Было ясно, что этот человек мертв. На груди пятна засохшей крови, но лицо спокойное.
Одежда, обычная дня клошара, совершенно не вязалась с лицом и руками убитого. Он был довольно стар, длинные серебристые седые волосы отливали голубизной. Глаза тоже голубые, но Мегрэ их закрыл: от пристального взгляда мертвеца ему стало не по себе.
У покойника были слегка закрученные вверх седые усы и бородка а la Ришелье. За этим исключением лицо было чисто выбрито. Но больше всего Мегрэ поразился, обнаружив, что убитый делал маникюр.
— Ни дать ни взять старый актер, играющий клошара, — пробормотал он. — Бумаги при нем были?
— Нет. Ни удостоверения личности, ни старых писем. Мои инспектора, обслуживающие этот квартал, зашли взглянуть на тело, но никто из них мертвеца не знает. Один вроде бы видел, как он рылся в мусорном ящике.
Убитый человек был крупный, с потрясающе широкими плечами. На нем были коротковатые брюки, продранные на левом колене; старый пиджак, чудовищная рвань, валялся на грязном полу.
— Судебно-медицинский эксперт уже был?
— Нет еще. Жду с минуты на минуту. Мне хотелось, чтобы вы посмотрели на труп, прежде чем сюда понаедут.
— Торранс, позвони из ближайшего бистро и попроси как можно скорей прислать группу из научно-технического отдела. И попроси сообщить в прокуратуру.
Лицо человека, лежавшего на колченогой железной кровати, притягивало Мегрэ. Тщательно подстриженные бородка и усы, пожалуй, старили его. Руки такие ухоженные, ногти наманикюрены, а его видели роющимся в помойке…
Но, видно, занимался он этим давно. Комната завалена самыми невообразимыми вещами. И почти все — никуда не годная рухлядь. Старая кофейная мельница. Кувшины с отбитой эмалью, мятые или дырявые ведра, пустая керосиновая лампа без фитиля, непарные башмаки.
— Надо бы составить список всего этого барахла.
Мегрэ подошел к раковине, покрутил кран. Как он и думал, вода отключена. Электричество и газ тоже, как во всех здешних домах, предназначенных на снос.
Сколько, интересно, времени покойный жил здесь? Судя по количеству собранного хлама, достаточно давно. У привратницы и у соседей не спросишь — их нет. Комиссар Аскан вышел на площадку и обратился к малышу Николье:
— Хочешь помочь нам? Спустись вниз. Через несколько минут приедут из полиции, проводи их сюда.
— Хорошо, мсье.
— Не забудь предупредить, что ступенек недостает.
Мегрэ бродил по комнате, время от времени поднимал что-нибудь с полу, обнаружил огарок свечи и коробку спичек. Огарок был прикреплен к дну щербатой чашки.
Впервые за долгие годы службы он сталкивался с подобной картиной, и с каждой минутой удивление его росло.
— Как его убили?
— Несколькими выстрелами в грудь и живот.
— Калибр крупный?
Средний. Вероятней всего, тридцать второй.
— В карманах пиджака ничего нет?
Мегрэ представил себе, с каким отвращением этот утонченный и элегантный полицейский комиссар обыскивал грязные лохмотья.
— Пуговица, обрывок шпагата, кусок черствого хлеба.
— Деньги?
— Две монетки по двадцать пять сантимов.
— А в брюках?
— Грязная тряпка, служившая, видимо, носовым платком, и коробка из-под пастилок от кашля с окурками.
— Бумажника не было?
— Нет.
Даже клошары с набережных, ночующие под мостами, носят в карманах документы, по крайней мере — удостоверение личности.