Современный французский детективный роман
Шрифт:
— Ничего подобного. Просто ушел и больше не пришел, и никто у нас в квартале его с тех пор в глаза не видел.
— Кто-нибудь заявил в полицию о его исчезновении?
— Жена, наверно, заявила, не знаю. Она изредка приходила к нему днем. А дочка чуть не каждый день забегала. Прибежит, поцелует и дальше по своим делам… Они жили недалеко отсюда, на улице Коленкура, номера дома не знаю, там напротив была красильня.
— Скажите, вы с тех пор видели его жену?
— Видела, и нередко, у тележек: она по-прежнему ходит за покупками на улицу Лепик. Сильно похудела, худая стала, как щепка, а раньше была пухленькая.
— Вы с ней не заговаривали?
— Она на меня несколько раз смотрела, но видно было, что не узнает.
— Давно вы встречали ее в последний раз?
— Несколько месяцев, а то и год назад.
— А что с девушкой? Ей теперь должно быть двадцать восемь.
— Не помню, кто мне сказал, что она вышла замуж и дети есть.
— Живет по-прежнему на Монмартре?
— Говорят, да. Только не знаю — где именно.
— Можно взглянуть на мастерскую?
— Идите прямо по коридору, там в конце дверь во двор. В мастерской вы сейчас застанете слесаря, господина Бенуа, он работает.
Слесарь оказался симпатичным человеком лет тридцати.
— Чем могу служить?
Мегрэ протянул свое удостоверение.
— Вы, наверно, насчет бедняги, которому всадили в грудь три пули? Сегодня утром в бистро, где я по утрам пропускаю стаканчик, только и разговоров было, что об этом.
— Вы его знали?
— Нет, откуда же. Мне было всего десять, когда он отсюда съехал. Мастерскую после него занял обойщик и хозяйничал здесь лет пятнадцать. Он был уже немолод, ну и решил перебраться в деревню. Тогда я и снял это помещение.
— Не обращался ли к вам кто-нибудь за сведениями о Марселе Вивьене?
— Никто. А вот со вчерашнего дня здешние старожилы без конца его поминают. Нынче я о нем наслушался утром, пока пил кофе с рогаликами. Старики и пожилые его помнят, и никто не может взять в толк, почему он стал бродягой. Говорят, красавец был, высокий, крепкий, прекрасное ремесло в руках, да и зарабатывал неплохо. И вот пропал, слова никому не сказав.
— Даже жене?
— Говорят, даже ей. Не знаю, может, врут. Я-то повторяю с чужих слов. Будто бы через несколько дней, а то и через неделю, она приходила сюда, чтобы расспросить людей. Вот все, что мне известно, но если хотите услышать то же самое своими ушами, вам стоит лишь заглянуть в бистро по соседству.
— Благодарю.
Мегрэ вместе с Торрансом вернулся на улицу Лепик. Что ж, личность человека, убитого в районе Центрального рынка, теперь почти не вызывает сомнений. Спутники вошли в небольшой бар. У старомодной стойки сидели одни завсегдатаи — это бросалось в глаза с первого взгляда.
— Что вам угодно?
— Пива.
— Мне тоже, — добавил Торранс.
С улицы, с тележек, теснившихся вдоль тротуаров, проникал аппетитный запах овощей и фруктов.
Хозяин подал пиво.
— Скажите, вы, часом, не комиссар Мегрэ?
— Да, это я.
— Тогда вы небось насчет того бродяги, чей портрет напечатали вчера в вечерних газетах?
Теперь на них устремились все взгляды. Вопрос заключается только в том, кто заговорит первый.
Первым заговорил мясник в забрызганном кровью фартуке — здоровенный малый с огромными ручищами.
— Почем вы знаете, может, он удрал с какой-нибудь девчонкой, а когда получил отставку, то вернуться к супружнице духу не хватило? Был у меня подручный, лет десять проработал, таким смирным казался, что дальше некуда. И вот в один прекрасный день он как сквозь землю провалился. Сбежал с восемнадцатилетней соплячкой. А самому уже стукнуло сорок пять. Через два года его след отыскался в Страсбурге, на бирже труда.
Слушатели закивали, подтверждая подлинность истории. Бистро было из тех, которые на каждом шагу встречаются в небогатых кварталах. Большинство посетителей составляли ремесленники, мелкие торговцы, пенсионеры, завернувшие сюда с утра промочить горло.
— А видел его кто-нибудь после того, как он пропал?
Завсегдатаи переглянулись. Какой-то тщедушный парень в кожаном переднике выразил общее мнение:
— Не такой он дурак, чтобы возвращаться в свой квартал.
— Вы были знакомы с его женой?
— Нет. Не знаю даже, где он жил. Я его встречал только здесь: он приходил попить кофе, но все молчком.
— Считаете, он был гордец?
— Нет, просто не любил вступать в разговоры.
Мегрэ пил пиво — первую кружку за день. Он ведет учет кружкам. При встрече с доктором Пардоном не без гордости сообщит ему результат своих подсчетов. С курением, правда, дело обстоит не так блестяще, число выкуренных за день трубок не уменьшается. Но нельзя же отнимать у человека все радости разом на том основании, что ему пошел пятьдесят пятый год!
— Мне сдается, я столкнулся с ним как-то на улице Коссонри, но он был совсем седой и одет, словно нищий. Я решил, что обознался, и пошел своей дорогой.
Это сообщил старичок, потягивающий аперитив, который был в моде сорок лет назад: теперь такого уже давно никто не заказывает.
— Когда вы его видели?
— Месяца три будет. Или нет, раньше: еще весна не началась, а весна в этом году припоздала.
— Благодарю вас.
— Не стоит. Всегда рад помочь. Надеюсь, вы не упустите мерзавца, который начинил его свинцом.
Затем Мегрэ и Торранс направились на улицу Коленкура. Если жена Вивьена и живет на старом месте, то как ее найти? Звонить в каждую дверь, приставать с расспросами ко всем привратницам?
У Мегрэ не хватало духу пускаться в столь долгое предприятие, да еще по такой жаре. Он взял курс на улицу Ламбер, где размещался комиссариат полиции.
Когда-то он знал человека, который исчез при тех же обстоятельствах, что и краснодеревщик, но трудно судить, насколько сходны были причины обоих исчезновений.