Современный румынский детектив
Шрифт:
— Когда я нанимаю человека и оплачиваю его услуги, то одним из условий ставлю: не задавать лишних вопросов. Кажется, ты глупее, чем я воображал.
— Благодарю!.. Где находится улица Александрина?
— Если ехать от Триумфальной арки по аллее Роз — вторая направо.
— Ладно.
Распахнув дверь, он жестом пожелал мне успеха и исчез. Только я собрался встать, как в ванную вторглась рыжая красавица, с которой я танцевал, и набросилась на меня с упреками:
— Это что, общественная уборная?! Что вы здесь делали вдвоем?
—
— Что? Чего ждать? Какое объявление?
— Опытный наездник укрощает молодых кобылок.
— Болван, — пробормотала она, закрьюая краны. Смущенное выражение ее лица заставило меня улыбнуться.
— Что с твоей губой? Кажется, тебя побили?
— А ты радуешься?
— За что тебя так? — спросила она, машинально поворачивая ключ в замке.
— За тебя. Я сказал приятелю, что и ты дала объявление. Но ему не понравилась формулировка.
Она искала что-то на полке и больше не обращала на меня внимания.
— Эй, разве тебе не интересно знать, о чем речь?
— Ну да… — Видимо, найдя, что ей надо, рыжая обернулась. — Давай говори!
— Молодая, благовоспитанная девушка со спокойным характером берется наводить порядок в вашем укромном уголке…
От ее пощечины у меня из глаз посыпались искры, лопнула губа. Такое уж мое счастье! Горячая струйка потекла по подбородку и дальше по костюму. Очевидно, кровь — универсальное средство, соединяющее души, потому что девушка сразу смягчилась и стала прикладывать к ранке ватный тампон, смоченный йодом, а потом помазала мне губу карандашом от порезов. Я взвыл и обнял ее за талию, ну, может, чуть — чуть пониже.
— Веди себя смирно! — она шлепнула меня по руке. Покончив с проявлениями милосердия, она оставила меня в покое и занялась своим макияжем. Стараясь не замечать моего присутствия, наложила тушь на ресницы, подмазала губы и веки. Я закурил новую сигарету, а она начала нервничать.
— Ты когда-нибудь уйдешь?! — крикнула она. — Уходи!.. Я хочу на несколько минут остаться одна!
Я тупо глядел на нее, как будто не понимая, чего от меня требуют.
— Поскольку ты закрыла дверь на ключ, я предполагал, что у тебя другие намерения. Я только и жду твоих указаний.
Взбешенная, она открыла дверь и вытолкнула меня,
— Имей в виду, я буду подглядывать в замочную скважину, — пригрозил я. Мне показалось, что она зарычала.
Гости начали расходиться. Вместе со своим братом — придурковатым господином Мими — хозяин дома Серафим Аболтяну провожал гостей. Крупная дичь, за которой он давно гонялся и которую до сего дня не сумел заполучить, вдохновляла его на восточное гостеприимство, создавшее ему добрую славу среди знакомых.
Рыжая пробыла в ванной недолго, демонстративно спустила воду и не очень удивилась, застав меня подпирающим дверь.
— Я сдержал слово: подглядывал в замочную скважину.
— И что же ты увидел?
Я не нашелся, что ответить, и предложил отвезти ее домой. Она немного подобрела.
Глава II
ПОРНОГРАФИЧЕСКИЙ СНИМОК
С неба — исполинской разбухшей попоны — падали крупные, пушистые, как беличий хвост, снежинки. Вокруг было так бело, что могла бы затеряться целая отара овец. Здания, утратив свои естественные размеры и очертания, напоминали сказочные дворцы. Сквозь ветви обсыпанных сахарной пудрой деревьев медово струился теплый, золотистый свет окон. На парк Иоанид опустилась феерическая ночь.
Я подвел машину к кромке тротуара. Моя новая знакомая, выйдя из тени барочного портика, где ожидала меня, плавно приближалась, окутанная облаком снежинок. На ней было белое горностаевое манто, подчеркивающее стройную фигуру, а роскошные тициановские волосы прикрывал зеленоватый бархатный шарф.
— Садись! — пригласил я, распахнув дверцу шикарным жестом, достойным американца в Париже,
С минуту она колебалась. В серебристом полумраке улицы ее зеленые глаза холодно светились, как изумруды.
— Но ведь это машина братьев Алботяну!
— Ну и что? Садись!
Неожиданно она повернулась ко мне спиной и побежала вперед, остро постукивая по засыпанному снегом тротуару высокими каблуками. Я подождал, пока она немного отдалится, и тронул машину с места так плавно, что был слышен скрип сминаемого колесами снега. Обогнав ее на несколько метров, я остановился и снова открыл дверцу, но она прошла мимо, как будто меня не существовало. С противоположного конца улицы приближалось такси; она отчаянно замахала рукой, но шофер свернул направо, не доезжая до нашего перекрестка, поэтому ее призывов заметить не мог.
Я еще раз нагнал ее и, въехав на тротуар, перегородил дорогу. Тогда она подошла к правой дверце, рванула ее и как ни в чем не бывало уселась в машину рядом со мной. Когда она, устраиваясь поудобнее, положила ногу на ногу, ее чулки приятно зашуршали,
— Куда?
— Сперва скажи, как ты очутился в этой машине?
— Одолжил.
— Что за шутки? Алботяну никому ничего не одалживают. У них зимой снега не выпросишь!
— Так куда ехать?
— Ты с ума сошел! Не боишься, что они на тебя заявят?
— Подумаешь! Это как в известной басне: мелкие рыбешки подали жалобу на жестокое обращение Барракуды, а разбирательством дела занимался начальник — Акула.
— Так ты из милиции? — Угу.
Она удивленно присвистнула. Я еще раз спросил, куда ее везти, и она назвала улицу неподалеку от медицинского факультета. Пустынные проспекты в свете фар казались бесконечной лентой станиолевой фольги. Зелено — красные огоньки светофоров дружелюбно подмигивали. Задумавшись, я вел машину медленно, осторожно. Присутствие красивой женщины, приятное тепло и даже грустная мелодия" Венеции" Азнавура не могли отвлечь меня от навязчивых мыслей. Я посмотрел на часы — до полуночи оставался ровно час.