Создатель кошмаров
Шрифт:
Он изменился со времени прошлого визита ученика. Генная модификация продолжала действовать, сохраняя зрелость мощного, атлетического тела, но в глазах застыла усталость, взгляд погас, иногда в нем мелькала напряженная мысль. Словно прорицатель пытался вспомнить, кто он такой и где находится. И, подтверждая догадку Герарда, Андонис взял бумажный блокнот, ручку и записал, проговаривая вслух каждое слово:
— Сейчас октобер. [10] Седьмое. Ноны. [11] День первой четверти луны. Время — половина пятого. Место — лечебница
10
October — восьмой (от лат. octo) месяц.
11
В древнеримском календаре нонами назывались 7-й день марта, мая, июля, октября и 5-й день остальных месяцев. Ноны следовали за календами (каждый первый день месяца), а после нон шли иды (каждый пятнадцатый день в марте, мае, июле и октябре, а в остальных — тринадцатый день месяца). Тем самым дни нон служили для счета дней внутри месяца.
— Верное решение, — отозвался Герард.
Аякс аккуратно запрыгнул на диван, улегся на нем и прищурился. Но из-под его неплотно сомкнутых век поблескивала искорка острого взгляда.
— Так зачем ты пришел? — спросил Андонис.
— …Покуда юный мрамор не взойдет, — негромко и задумчиво произнес Герард, — в заброшенных людьми каменоломнях…
Старый оракул заинтересованно посмотрел на него, а затем его взгляд затуманился, дыхание участилось.
— Мрамор, — пробормотал он монотонно, — юный мрамор. Холод и мрак. Во тьме и холоде белые побеги. Дальше! — потребовал Андонис уже совсем другим голосом, энергичным и четким. — Что ты видел?
Герард рассказал о своем долгом видении, наполненном разрухой, смертью и пытками. Учитель слушал его внимательно, время от времени что-то записывая в свой блокнот. А когда тот замолчал, спросил:
— Ну и что тебе не ясно? Ты видел не свершившееся прошлое, память о жажде которого хранят древние камни. И видел будущее. Нас ожидает очередная катастрофа. А мы снова должны защитить от нее Полис. Кто угрожает, тебе, надеюсь, понятно?
— Да. Я знаю, от кого исходит угроза. Мне ясна их цель. Но я не вижу, когда и где будет нанесен удар.
— И какова же цель? — прищурился Андонис.
У Герарда было несколько мыслей на этот счет. От короткого, односложного определения до длинного, развернутого рассказа.
— Я говорил недавно с одной девочкой. Потенциальной гурией. Она нашла прекрасный ответ на твой вопрос.
— Что она сказала?
Оракул вспомнил, по привычке глубоко погружаясь в прошлое.
Хэл ворвалась в его дом поздно вечером. Растрепанная как воробей, с покрасневшими глазами и кончиком носа. Можно было предположить, что она долго ходила против ветра, заработав легкий насморк. Но отчаяние во взгляде не объяснишь длительными прогулками.
— Что случилось? — спросил Герард.
— Я — дэймос, — заявила она без долгих предисловий.
— Значит, Мэтт тебе все же рассказал.
— Ты знал, — произнесла она утвердительно.
— Оракулы все знают, — улыбнулся Герард, и Хэл бледно улыбнулась в ответ.
Наклонилась к Аяксу, вышедшему поприветствовать гостью. Села на каменный пол вестибюля, обняла кота и уткнулась лицом в его шерсть. Он потерпел несколько секунд, потом вежливо высвободился и направился в сторону гостиной.
— И что мне теперь делать? — спросила девушка, глядя на хозяина дома снизу вверх. — Если ты оракул, все знаешь — ответь.
— Продолжать учиться.
— Я ушла от Мэтта. Не хочу навредить ему.
— Ты ему не навредишь. Он не раз говорил, что ты добрая.
— Я не добрая, я умная, — хмуро сказала Хэл. — Я не испытываю правильные чувства. Просто знаю, как надо реагировать правильно. Как должен реагировать нормальный человек. Но иногда торможу, или меня заносит. И вот тогда я не представляю, что могу сделать.
Герард рассмеялся, наклонился, взял ее под мышки, поднял с легкостью, как ребенка, поставил на ноги.
— Идем. Поговорим.
В гостиной девушка села рядом с Аяксом на ковер, прислонившись спиной к дивану, посмотрела на оракула из-под густой челки и заговорила почти с отчаянием:
— Моя вторая мать — микробиолог, вирусолог, точнее. Она считает, что кроме генетики важна среда обитания. Наше общество компенсирует у меня отсутствие некоторых геномов определенными ценностями и нормами поведения. Которые я не могу нарушать, иначе наткнусь на порицание или неприятие.
Она мотнула головой и сказала резко:
— Я — потенциальный дэймос, черная гурия: классический манипулятор, перверзный нарциссист. Раньше я думала, что искусители просто создают мощные эротические сновидения, вытягивая с их помощью силу из людей. Но все совсем не так. Мне даже сны не нужны. Я могла бы мучить человека в реальности. Подчинить его себе с помощью тонкой психологической манипуляции, долго изводить и потом бросить. Отравить собой, своими выходками, которые он будет воспринимать с точки зрения нормального человека и пытаться понять, почему я то жестока и равнодушна, то мило иду на контакт. Но не поймет.
Хэл вздохнула, запустила пальцы в волосы, отбрасывая челку со лба, и продолжила уже менее агрессивно:
— Как я уже говорила, к счастью, в нашем мире так терзать людей практически невозможно. Со мной просто перестанут общаться. Не желая подчиняться, страдать, ждать звонка, терять себя… Поэтому дэймосы не могут действовать в Полисе в полную силу. Среда их не примет. Представляешь, что было бы, если бы она была другой?
— Представляю, — мягко ответил Герард.
— И сейчас я не могу манипулировать людьми, — задумчиво произнесла девушка, рассматривая полутемную гостиную. — В Полисе никому не придет в голову все время жертвовать своими интересами ради других, искать повод пострадать, или позавидовать, или поревновать… Ненависть, зависть, злоба — прекрасная питательная среда для таких, как я.
Она помолчала, протянула руку, потрогала Аякса за кисточку на ухе и продолжила:
— Черные сновидящие ведь не просто слепо хватают беззащитных, чтобы помучить хоть кого-нибудь. Им нужно изменить среду обитания. Чтобы их ущербность казалась нормой. И чтобы все остальные жили по правилам жестокости, трусости и взаимной слежки.
Оракула порадовала ее редкая проницательность.
— Ты читала легенду о чумном корабле?
— Да, конечно, — тут же откликнулась Хэл, отвлекаясь от своих грустных мыслей, и принялась с удовольствием рассказывать: — Враги хотели погубить Полис и отправили к его берегам корабль, команда которого была заражена чумой. Он плыл по спокойному морю, черный, страшный, мертвый. С каждым днем все ближе и ближе. И очень скоро должен был причалить возле города. Но один оракул увидел в своем видении корабль, несущий смерть, и предотвратил катастрофу.