Создатели богов
Шрифт:
Орн шагнул к кровати. Предупреждающее чувство опасности резко усилилось. Немного смущенный, он замер.
— Ты похож на человека, которого я знаю. Его зовут Эмолирдо.
— Это мой младший брат. Он по-прежнему убеждает всех, что его имя означает «агония»?
Орн кивнул.
— Это слабые попытки пошутить. — Аббат усмехнулся. — Его настоящее имя — Аггадах, упоминавшееся еще в Талмуде. Это очень древняя религиозная книга.
— Ты сказал, что ждал меня, — перебил его Орн.
— Я всегда жду тех, кого призываю.
Глаза Аббата пытливо изучали Орна. Худая, почти высохшая рука приподнялась, приглашая Орна сесть на стул у кровати.
— Пожалуйста, садись. Прости, что принимаю тебя в таком виде… Ты нашел моего брата в добром здравии?
— Да, он выглядел вполне здоровым.
Орн подошел к стулу, настороженно наблюдая за Аббатом. В этом хрупком, высохшем старике что-то выдавало ту силу, с которой Орн недавно столкнулся. Неведомая, пугающая, она притаилась в этой комнате. Орн огляделся. Темные обои на стенах с причудливыми рисунками: ломаные линии, квадраты, пирамиды, свастики, странный, повторяющийся символ, напоминающий якорную лапу. Холодный твердый пол. Орн посмотрел вниз. Черно-белая плитка, уложенная большими метровыми пятиугольниками. В полумраке угадывались очертания деревянной полированной мебели. Письменный стол, кресло, визорекорд на стеллаже.
— Ты уже вызвал телохранителей? — Орн снова повернулся к Аббату.
— Разве мне они нужны? — изобразил удивление тот. — Потребность в охранниках возникает лишь тогда, когда вещь охраняется. — Высохшая рука снова указала на стул. — Пожалуйста, присядь. Мне хочется, чтобы ты чувствовал себя уютно.
Орн посмотрел на стул. Легкая вещь, без подлокотников, скрывающих потайные захваты.
— Это просто стул, — мягко произнес Аббат.
Орн напрягся, опускаясь на стул, словно человек, входящий в холодную воду, — но ничего не произошло.
— Вот видишь… — улыбнулся Аббат.
Орн облизал губы. Чего-то недоставало в воздухе этой комнаты. И легкие чувствовали это. Все складывалось совсем не так, как он представлял себе. Что-то неуловимо изменяло весь смысл этой встречи.
— У тебя был трудный день, — тихо продолжил Аббат. — К сожалению, это необходимо, но, пожалуйста, поверь: я испытываю к тебе дружеские чувства. Я припоминаю, как тяжело пришлось мне.
— Да? Ты тоже пришел сюда узнать нечто?
— В некотором роде, — пробормотал Аббат. — В некотором роде…
— Зачем тебе понадобилось уничтожать Р — У? — внезапно вскипел Орн. — Зачем, ответь мне!
— Не всегда желание бросить вызов означает насилие. Ты догадался, почему на твою долю выпало столь тяжкое испытание? Почему ты помогал нам в этом страшном эксперименте?
— Разве я мог отказаться? Что мне оставалось делать?
— Еще многое, кроме того, что ты уже продемонстрировал, — хитро улыбнулся Аббат.
— Ну, хорошо… Ты меня заинтриговал.
— Чем именно?
Орн опустил глаза. Ощущение чего-то странного, необычного, промелькнуло где-то внутри и исчезло. «Что прячется во мне?»
— Ты всегда честен с самим собой?
Орн кашлянул, прочищая горло. Ему казалось, он стоит перед строгим учителем.
— Пытаюсь. Я… мне кажется, Вы можете помочь мне познать себя…
— Превосходно! — выдохнул Аббат. — Но, видишь ли, ты — плод маракианской цивилизации, которая…
— И натианской, — вставил Орн.
— Конечно, конечно, — закивал Аббат. — Цивилизации, кичащейся знанием самой себя, искушенной в микрохирургии, регенерации органов и тому подобных «чудесах». Что же может заинтересовать тебя здесь?
— Я чувствую: есть что-то еще…
— И что же подтолкнуло тебя к этому?
— Мы всегда хотим знать больше, чем знаем. На этом зиждется весь наш мир.
— Да, довольно редкая точка зрения. Ты когда-нибудь испытывал беспричинное чувство страха?
— Как и все.
— Действительно. Но, боюсь, ты не всегда придерживаешься такой точки зрения.
— О, если бы у нас было время посвятить себя изучению томатургической психиатрии и учению древних христиан.
— Посвятить чему?
— Ментальные учения существовали задолго до того, как твоя цивилизация начала разрабатывать систему познания себя, — сказал Аббат. — Каноны Христианской религии наследовали многие элементы подобных учений. Пожалуй, ты нашел бы это занятие бесценным.
Орн покачал головой. Все складывалось совсем не так, как он предполагал. Он чувствовал себя обманутым, вынужденным обороняться, а не нападать. А ведь он столкнулся с немощным стариком в нелепой ночной рубашке. Хотя нет… Орн поправил себя. Это было нечто большее. Присутствия неведомой силы трудно не почувствовать.
— Ты искренне веришь, что пришел сюда защищать свою бесценную Р — У и выведать, не подстрекаем ли мы народ к очередной войне?
— Это явилось одной из причин…
— Ну, и что бы ты предпринял, обнаружив, что мы действительно готовимся к войне? Что тогда? Ты — хирург, способный удалить опухоль и излечить общество?
— Излечить? — Слово смутило Орна. — Что значит «излечить»?
— Мир, в котором мы существуем, окружен темной энергией. Временами она прорывается в наше измерение, образуя достаточно осязаемые формы. Ты, например, ощущаешь действие этой энергии прямо сейчас. Взглянув на это явление с точки зрения живых организмов, мы обнаружим, что некоторые стороны ее воздействия могут оказаться безопасными, или «здоровыми», а некоторые — «больными». В природе существуют различные способы взаимодействия с этой силой, но, к сожалению, наши средства не всегда приносят результаты, которые мы ожидаем.
Орн молча взглянул на Аббата, ощущая звенящую пустоту и осознавая: ими взят опасный курс. Внутри нарастала, готовая вырваться наружу, дикая, необузданная энергия.
— Ты не видишь связи между сказанным мною теперь и обсуждаемым нами ранее?
— Я… — Орн запнулся. — Может быть…
— Умные люди в высокоразвитом обществе оценили тебя, Орн, и нашли тебе место в своей схеме! Но подходит ли это место для тебя?
— Вы же знаете — нет!
— Что-то осталось в тебе, — кивнул Аббат, — чего не коснулась твоя цивилизация, так же, как, впрочем, всегда остается что-то, чего не коснулась Р — У.