Создай меня
Шрифт:
— Ты права. Санни придурок, — Алекс будто пытается сгладить неловкость.
Так стыдно, что я не в силах даже посмотреть на них.
Через несколько минут входят Санни и Адам. В комнате воцаряется тишина. Я физически ощущаю, как всеобщее напряжение давит на меня, словно бетонная плита. Почувствовав, что взгляды всех присутствующих сейчас устремлены на меня, я встаю и, дойдя до своего шкафчика, достаю из него перчатки. Я готова уйти куда угодно, лишь бы не оставаться здесь, и поэтому, несмотря на сильную усталость и боль в мышцах, отправляюсь в зал для тренировок. Колотя тяжелую грушу, я с каждым ударом ощущаю ее тяжесть, отдающуюся болью в костяшках пальцев и в каждой мышце. Я долблю ее до тех пор, пока руки не начинают неметь от боли.
— Осторожнее, убийца.
Я
— Чего тебе? — я поворачиваюсь к нему спиной и наношу очередной удар по груше. Почувствовав его руку на своем плече, я замираю.
Одной рукой Алекс обнимает меня за талию, другой – поверх груди. Даже через майку я чувствую жар, идущий от его обнаженной груди, прижатой к моей спине.
— Прости, — выдыхает он мне в ухо. — Я не хотел тебя расстраивать, — губы Алекса прижимаются к моим волосам. Он и раньше так делал, наверное, тысячу раз, когда перебирался на ночь в мою постель, и меня никогда это не напрягало – наоборот, успокаивало в те минуты, когда я чувствовала себя одинокой и всеми брошенной. Это ведь Алекс. Мой лучший друг. Но внезапно его прикосновения стали ощущаться по-другому. То, что он делает сейчас, не похоже на привычный дружеский жест утешения. Это все они виноваты – он и Саша. Зачем им нужно было заострять внимание на этой постыдной теме?
Глубоко вздохнув, я прислоняюсь спиной к его телу. Он возвышается надо мной, а его сильные руки – те самые руки, которые всегда дарили чувство абсолютной защищенности – обнимают меня. Повернувшись, я прижимаюсь щекой к груди Алекса и слушаю ровное биение его сердца. Как часто я засыпала под этот ритмичный стук.
Ладонь Алекса опускается на мой затылок. И поглаживает влажные волосы.
— Ты не расстроил меня. Все парни идиоты.
Он смеется.
— Не буду с тобой спорить.
Оторвав лицо от груди Алекса, я смотрю на него снизу вверх и шепчу:
— Ты так и не объяснил, за что ударил Санни. Я и сама могу постоять за себя.
Запрокинув голову, Алекс тяжело вздыхает.
— Мне не понравилось, как он смотрит на тебя.
— Почему? — спрашиваю я так тихо, что сомневаюсь, услышал ли он мой вопрос.
Алекс чуть прищуривается и снова пристально смотрит на меня. Его объятия становятся крепче, а взгляд не отрывается от меня так долго, что время, кажется, останавливается, и я тону в его глазах. А как он смотрит на меня… раньше никогда так не смотрел. Алекс склоняется ко мне, сейчас мы лицом к лицу, и у меня перехватывает дыхание, а мышцы живота напрягаются и странно трепещут. Это же Алекс. Мальчик, который защищает меня даже тогда, когда я не нуждаюсь в защите. Мальчик, который ради моего же блага на тренировках буквально надирает мне задницу. Это он учил меня, как правильно наносить удары, как собирать пистолет меньше чем за десять секунд, но сейчас… будто ничего из этого не существовало. Я не могу объяснить, но Алекс… он сейчас словно незнакомец и в то же время такой теплый, родной и надежный. Его темные глаза прожигают меня насквозь, словно заглядывают в самую душу. А потом он останавливает взгляд на моих губах. Мне неловко. И любопытно.
Я едва могу дышать и чувствую, как жаркий румянец заливает щеки. Алекс убирает руку с моей талии и легко смахивает в сторону прядь волос с моего лица. От его прикосновения мои ресницы вздрагивают, глаза закрываются, сердцебиение ускоряется, а кожа покрывается мурашками. Мозолистые пальцы Алекса прослеживают контур моего подбородка, и я чувствую на своем лице его теплое дыхание, а потом… легкое, словно перышко, прикосновение его губ. Я замираю, не в силах ни пошевелиться, ни вдохнуть. Он целует меня. Алекс меня целует. Я слишком потрясена, чтобы хоть как-то отреагировать. Его губы мягче, чем кажутся, а из-за пальцев, касающихся моей шеи, кожа покрывается мурашками. Когда Алекс отстраняется, я открываю глаза, но тут же отвожу взгляд.
— Уна … — начинает он, но замолкает.
Я, наконец, поднимаю на него глаза, и неловкая
— Прости, — бормочет он.
Я качаю головой.
— Все в порядке.
Или, по крайней мере, я так думаю. Честно говоря, особой уверенности нет.
Руки Алекса все еще обнимают меня, но объятия, которые всего несколько минут назад казались просто дружескими, теперь ощущаются совершенно иначе.
— Скоро выключат свет, — говорит он и протягивает мне ладонь. Я отвечаю на его жест, наши пальцы переплетаются, и мы вместе возвращаемся в общую комнату, войдя в которую, встречаемся с пристальными взглядами Санни и Адама. Саша старательно делает вид, что не замечает нас.
Я переодеваюсь и забираюсь в свою кровать. Алекс запрыгивает в свою. Свет гаснет, и окутавшая меня тьма скрывает все вокруг, но именно сейчас, в этой беззвучной темноте, я вижу и слышу главное. Я прижимаю к губам пальцы и ощущаю легкое покалывание, напоминающее о поцелуе Алекса. Зачем он это сделал? Я раньше даже не думала о поцелуях. В том смысле, что в моей жизни этого практически не было. Поцелуи, мальчики… все это было лишь в диснеевских мультфильмах, которые я смотрела в детстве. До того, как… Все это словно из другого мира, из другого времени. Здесь такому не место. Алекс и Саша – мои лучшие друзья, но Джеймс всегда внушал нам, что каждый сам за себя, поэтому мы должны стараться превзойти друг друга. Рано или поздно мы все умрем. Я все знала и добровольно согласилась на это, чтобы стать сильной. Чтобы Николай гордился мной. И все же Алекс всегда был для меня оплотом надежности и безопасности. Находясь в его объятиях, слыша его беззаботный смех, я могла себе представить, что это не наша жизнь. Что мы обычные парень и девушка. И мне очень этого хотелось. Я хотела быть сильной, но было бы лучше, если бы в этом не было необходимости. Мне хотелось, чтобы не было надобности соответствовать этому запутанному, полному проблем, миру.
Кажется, прошло несколько часов, а я все еще не сплю. В комнате слышится ровное дыхание крепко спящих парней, а с койки Адама доносится жуткий храп. Пружины верхнего яруса скрипят, а потом оттуда свешиваются ноги Алекса. Он, что, хочет лечь ко мне в постель? А я хочу этого? Стоп. А почему я не должна этого хотеть? Ведь это обычное дело. Из-за поцелуя – вот почему. Но выбора у меня нет, потому что разрешения Алекс не спрашивает. Он спрыгивает с верхнего яруса, и его ноги касаются пола легко и совершенно бесшумно. Он тянет за край одеяла, и я ловлю себя на том, что отодвигаюсь, стараясь освободить на узкой кровати место для значительно подросшего друга. Алекс ложится рядом, но ничего не говорит. Повернувшись на бок, я смотрю на него, а он – на меня. В темноте виден только блеск его глаз. Через несколько секунд Алекс улыбается, и его яркая улыбка контрастирует с окружающей нас тьмой.
— Чему ты улыбаешься? — шепчу я.
— Ты красивая.
Я краснею и, смущенно опустив глаза, сосредоточенно разглядываю его грудь.
— Не говори глупостей.
— Это никакие не глупости.
В груди у меня возникает легкий трепет, в животе что-то томительно сжимается. Алекс обнимает меня и, прижав к себе, целует в лоб, а через несколько секунд опускает подбородок на мою макушку. Окутанная его родным запахом, я умиротворенно вздыхаю. Не размыкая объятий, он гладит меня по волосам до тех пор, пока я не засыпаю.
Глава 7
Один из ключей к счастью – плохая память. /Рита Мэй Браун/
— Вдохни! Задержи дыхание! Сфокусируйся на сердцебиении. Дождись паузы между ударами сердца. И жми на курок!
Я смотрю в прицел, целясь в металлическую мишень, имитирующую очертания человека. Нажимаю на курок. Выстрел! Я вижу, как пуля попадает в цель – ровно в центр головы. Перевожу взгляд на стоящего рядом Джеймса. Он смотрит в бинокль на цель, находящуюся почти за двести метров от нас. Бросив на меня ничего не выражающий взгляд, он произносит всего одно слово: