Сожженные мосты Часть 4
Шрифт:
– Пусть назовет свою…
Взлетевшая с аэродрома Мары в Туркестане стая сразу взяла курс на цель, не совершая никаких лишних маневров уклонения с целью замаскировать свои намерения. Эти ударные самолеты неслись сквозь ущелья, переваливали через горные хребты, прознали воздух над долинами и оазисами неотвратимо стремясь к своей цели. Все в них было подчинено только одному – добраться до целей и выполнить приказ, в холодном электронном мозге машин не было ни страха, ни жалости, ни опасений – только заточенная до бритвенной остроты воля на выполнение приказа. Эту волю заложил в них человек, переведя канцелярит приказов на понятный машинам язык – и теперь стальные птицы рвались вперед
Те, кто отдал приказ, ожидали какого – то противодействия, и потому включили в состав группы две машины РЭБ. Но они просчитались – британская система ПВО в который раз оказалась несостоятельной, локатор даже не смог отследить момент прорыва стаи через границу, благо место прорыва выбрали сознательно такое, чтобы луч дежурного радиолокатора в максимальной степени экранировался горами. Стая беспилотных машин была слишком быстрой и слишком низко держалась к земле, чтобы ее засечь.
Сразу после прорыва границы – стая разделилась. У нее были две разные цели – одна находилась в Кабуле, даже не одна, а две цели недалеко друг от друга, вторая – почти на самой границе Персии и Афганистана.
– Он назвал цену в семьдесят тысяч афгани за голову
Нурсултан недоверчиво уставился на доктора
– Поклянись Аллахом, англиз, что это так.
– Клянусь Аллахом.
– Клянусь, ты потерпишь большой убыток, если свяжешься с этим жуликом и негодяем. Он мог назвать эту цену только в одном случае – если он собирается взять твои семьсот тысяч афгани и сбежать с ними.
– Он не скроется от нас.
– Вы ошибаетесь, доктор. У каждой крысы есть своя потайная нора, на то они и крысы. Хорошо – девяносто тысяч афгани за голову.
– Это больше цены Аскера.
– Но это цена, за которую ты получишь товар, а не головную боль по поиску продавца, когда он ограбит тебя и сбежит.
Доктор вздохнул
– Вы никак не можете меня понять. Если эти извращенцы могут отдать за свои прихоти любые деньги, которыми располагают – то я только те, что выделены мне из бюджета. Ассигнования, понимаете, что это такое?
Нурсултан понимал, все-таки он родился в цивилизованной стране. Однако – у каждого своя головная боль.
– Но и вам, доктор – следует понять меня. Я буду последним глупцом, если отдам дефицитный товар не по той цене, какую могу получить – а намного меньше. Я думаю, доктор, у вас есть друзья, которые могут одолжить вам необходимые суммы. Вряд ли на то, что вы делаете – деньги ассигнуются официально…
– Стоит ли считать деньги в моем кармане уважаемый?
– Вы правы. Не стоит. Но и в моем – тоже не стоит, говорить, что за товар, которым я торгую я беру лихву.
Договорились о шести детях по восемьдесят пять тысяч афгани за голову – это меньше, чем то на что рассчитывал доктор, но уже хоть что-то. Неофициальные источники финансирования конечно же были.. но под них надо было прогибаться, причем лично – а доктор прогибаться не любил. Он был ученым, а не холуем.
От рынка до городского офиса было совсем рукой подать, из окон кабинета доктора был виден базар была видна старая крепость – но, конечно же, они проделали этот путь на машине. Это была больница… на первом этаже действительно лечили обратившихся к ним пациентов, даже гранты от благотворителей на это получали. На втором этаже были палаты, больше похожие на камеры и лаборатории для проведения экспериментов, на третьем этаже – кабинеты персонала, библиотека, вычислительный центр, склад медикаментов и оборудования. К кабинету доктора примыкал еще один – для совещаний…
На то, чтобы достигнуть Кабула у стаи ушло чуть более двадцати минут – двадцать минут безумного полета над землей, в ущельях, над оазисами и дорогами. Стаю видели – и афганцы, кочевники и контрабандисты, и даже англичане – но никто так и не мог понять, что он видит. Сам Кабул находился в этаком кратере, окруженный горными склонами – а в разломах этого кратера проходили дороги. Перед самой целью стая выстроилась плотным клином над дорогой, ведущей из Баграма в Кабул. Изумленные афганцы слышали грохот двигателей, ударную волну от них только когда самолеты были уже далеко, потому что при сверхзвуковом полете самолет опережает звук. Услышав этот звук – одновременно вой и грохот – афганцы падали на землю, разбегались, поминая шайтана и моля Аллаха о прощении. Но стая была уже далеко – в намеченной точке, ориентируясь по дорожным ориентирам, самолеты сбросили бомбы – и ушли на северо-восток, сопровождаемые запоздалыми очередями скорострельных пушек ЗЕНАПа***, прикрывающего Кабул. На аэродромах выл сигнал тревоги, по бетонке бежали к своим самолетам летчики, встревоженные паническими сообщениями о бомбежке Кабула – но угнаться за стаей у них конечно же не было никаких шансов.
– Что это такое? – доктор мрачно смотрел на подчиненного
– Акт на списание биоматериала, сэр.
– Какого биоматериала? Что вы опять натворили?
– Сэр, это все эксперименты по стиранию создания с помощью электрошока. Мы никак не можем подобрать периодичность, продолжительность и силу воздействия электрического тока на мозг.
– А посмотреть данные предыдущих экспериментов вы не можете?! Маркони занимался этими экспериментами в САСШ в семидесятых, пытаясь использовать электрошок для лечения психических заболеваний! Вы хоть представляете – вот вы, именно вы – каких денег стоит биоматериал, с которым вы работаете? Это вам не подопытные крысы, черт вас возьми!
Ученый потупил взгляд – они и до этого списывали биоматериал, и он не мог понять – с чего именно в этом случае на него спустили всех собак.
– Сэр, эти материалы закрыты.
– О Господи. Обратитесь к Браухичу в Гарвард. Они закрыты для любопытных, всюду сующих свой нос – но не для нас! Почему…
Закончить свою назидательную речь доктор не успел – управляемая термобарическая авиабомба в этот момент попала в соседнее помещение, пробив крышу. Через секунду в другом конце здания упала еще одна, фугасная. Доктор успел почувствовать толчок, как при землетрясении, услышать грохот и увидеть, как стремительно змеятся черные трещины на стене. Потом рванула топливно-воздушная смесь, моментально приобретя температуру в две тысячи двести градусов по Цельсию. Ревущая стена пламени моментально оккупировала все кабинеты, вырвалась на улицу огненным дождем. Содрогнулись – а потом начали медленно складываться, разрушаясь по тысяче одновременно возникших трещин стены. Выживших в этом аду – не было.
А в нескольких сотнях метров от них еще две бомбы сожрали старый базар, уничтожив всех кто торговал рабами – и продавцов, и покупателей, и самих рабов – всех. Погиб и Нурсултан – огненный смерч моментально выпил воздух из его легких, и он повалился там где сидел, мучительно шевеля обожженными губами. Он находился в помещении на самом краю рынка – поэтому умирал долго, минут пять.
Через минуту с небольшим достигла цели и вторая часть стаи. Четыре бомбы упали на то что было отмечено как лагеря для подготовки боевиков для заброски их в Персию. Никого в живых не осталось и там – и там же, по случайности – птица попала в воздухозаборник – был потерян первый за этот день летательный аппарат. Понимая, что аппарат уже не спасти, двигатель работал вразнос, уничтожая сам себя оторвавшимися турбинными лопатками, оператор дал сигнал – и машина в одно мгновение превратилась во вспышку, в комок пламени, в комету жизнь которой – считанные секунды. Пылающий комок даже не долетел до земли.