Сожженные мосты
Шрифт:
— В центре поселка машина. У костела. Спирт, тонн шесть. Делаем так. Выдвигаемся мы трое, при необходимости работаем «пэбэшками» [70] , остальное — на край. Соболь, выбирай позицию.
Соболь осмотрелся в прицел.
— Сто метров левее по дороге. На крыше.
— Собака?
— Успокою.
Сотник подумал.
— Чебак, подстрахуешь. Потом присоединишься к нам, но не светись — сработаем я и Певец. Ты — сиди тихо. Рабочий план — вяжем этих, кидаем в кузов и тикаем. Либо до ППД, либо до первого поста, там и сдаем все. По дороге забираем Соболя. Я и Певец в кабине, Чебак и Соболь — в кузове. По машине не стрелять, полыхнет — сгорим зараз. С этими — осторожнее,
70
«Пэбэшка» — ПБ, пистолет бесшумный на базе штатного «Орла». В нашем мире то же самое, но на базе куда менее мощного ПМ.
— Есть!
— Тогда — с богом, казаки…
Теперь шли двумя парами, как и предстояло работать: Город и Певец первыми, Соболь и Чебак вторыми. Город и Певец забросили за спину свое основное оружие, достали пистолеты, накрутили на удлиненные стволы длинные трубки глушителей. Опустили на глаза приборы ночного видения. На каждом пистолете был лазер, работающий в невидимом невооруженным глазом режиме, — а в очках лазерный луч был виден, он словно шпага пронзал пространство. Как на учениях или за линией фронта во вражеском тылу. Хотя земля эта — своя.
Взвыла собака — одна, затем другая. Собачий перебрех покатился по селу — собаки не могут молчать, если слышат лай сородичей. Город поднял сжатую в кулак руку, затем растопырил пальцы — все мгновенно присели, укрылись на местности.
— Подождем, пока утихнут, — одними губами прошептал он на ухо Певцу, тот согласно кивнул.
В крайнем от околицы села доме открылась дверь — пышущий желтым прямоугольник на черном фоне стены. Разбуженный спросонья поляк какое-то время оглядывался, пытаясь понять, не забрались ли в хозяйство воры, потом чем-то кинул в мешающую спать собаку. Собака взвизгнула и замолкла…
Желтый прямоугольник погас…
Сотник указал рукой направление — вперед.
Огородами решили не идти — и в самом деле собаки, может, у кого собака на ночь спущена с цепи. Проблем не оберешься. Ломанулись улицей, внаглую — перебегая от столба к столбу, избегая желтых конусов света от горящих вовсю фонарей. На Дону по ночам без дела свет не жгли. А тут — Европа…
Чебак показал знак опасности — и сам мгновенно упал на землю. Его примеру тут же последовали остальные…
— Еще Польска не сгинела [71] … — донеслось негромкое…
71
Начальные слова песни, считавшейся в этом мире гимном польского сопротивления и ставшей гимном Польши в нашем мире. Ее публичное исполнение запрещалось.
Человек, который шел по улице в такой поздний час, вовсе не был пьяным или загулявшим. Наоборот, он шел ходко, не шатался от выпитого, посматривал на дома. Сотник приготовил пистолет, хотя понимал, что нарвутся — и наглухо его валить нельзя. Идет человек — и идет, преступления же в этом нет. По башке рукояткой пистолета и связать, наверное, так…
Разгадка была простой — человек остановился около богатого двухэтажного дома, что-то поднял с земли, резко распрямился, размахнулся. Едва слышно звякнуло окно.
Через несколько секунд в одном из окон второго этажа призрачно мелькнул огонек свечи, потом открылась форточка — и из нее что-то выбросили, что-то, что едва слышно звякнуло о камень. Человек огляделся по сторонам, подобрал выброшенное и полез через высокий, каменный, ограждающий дом забор.
Понятно… к паненке своей пошел.
Они ждали еще минут пять, прежде чем убедились, что все тихо и их никто не заметил. Потом пошли к площади прежним порядком.
В любом польском поселении имеется площадь. Так же как в казачьих куренях — в русских поселениях площадь необязательна, а тут она есть всегда. Вокруг площади вращается вся общественная жизнь села, тут обязательно есть костел, есть кавярня [72] , есть и присутствие [73] местное. Сама площадь обычно круглой формы, обрамленная каменными домами, замощенная камнем и аккуратно убираемая. Европа…
72
Кавярня — кофейня. Польша — это не сиволапотная Русь, там не трактир, а кавярня. Хотя в кавярне можно и чего покрепче выпить.
73
Присутствие — то есть местные органы власти. Сельский голова, полицейский исправник, если есть.
Выйдя на площадь, Певец и Город пошли в разные стороны, как бы обхватывая ее. Ни присутствие, ни кавярня уже не работали — это тебе не трактир, где до утра шумят. Только фонари, чьи кованые чугунные столбы красиво обрамляли площадь, подобно стражникам, берегущим ее покой, светили мертвенно-бледным светом, и вокруг них вертелась мошкара.
Шаг. Еще шаг…
Машина была уже совсем рядом, настолько рядом, что чувствовался запах соляра, тяжелые шаги по мостовой, запаленное дыхание — трое мужчин носили что-то тяжелое, стремясь перетаскать все, что нужно, как можно быстрее.
Сотник откинул с глаз уродливый прибор ночного видения, подождал, пока глаза немного адаптируются к темноте. Проверил пистолет.
— Здорово вечеряли, панове! — улучив момент, сказал Велехов, ступая вперед и выходя из-за кузова машины. — Никак винокурите здесь…
Один из грузчиков, самый молодой, выронил из рук тяжелый, пятидесятилитровый пластиковый бочонок со спиртом себе на ногу и заполошно взвыл:
— У… матка боска…
— Руки в гору! [74] — негромко, но внушительно произнес сотник.
74
Блатное выражение «руки в гору» скорее всего имеет корни в польском языке. По-польски «руки вверх» будет «реце до гуры».
Второй, постарше — у него в этот момент не было в руках ничего, он только что забросил бочонок в машину, — сместился влево, рука змеей скользнула за спину…
Хлоп…
Лязг затвора был слышнее, чем выстрел, десятимиллиметровая тяжелая тупая пуля врезалась в правую руку, напрочь перебив кость…
— И-ы-ы… — взвыл поляк, хватаясь за искалеченную руку, кровь из которой мгновенно пропитала рукав.
Третий бухнулся на колени.
— Нэ пуцай! Нэ пуцай! Мы цивилы, цивилы, нэ пуцай! [75]
75
Не стреляй! Не стреляй, мы гражданские, не стреляй!
С противоположной стороны с таким же пистолетом в руках выступил из тени Певец, красная точка лазерного прицела плясала на спине третьего…
— Ты серб?
— Арнаут! Арнаут [76] , нэ пуцай!
— Руки в гору! Второй, вяжи их!
Пока сотник держал контрабандистов под прицелом, Певец осторожно приблизился, заковал в наручники сначала того, что выл, стоя на коленях, потом того, кто уронил канистру себе на ногу. Пошел к третьему.
76
Арнаут — албанец. Албанцы занимались контрабандой издревле.