Сожженные мосты
Шрифт:
— Прошу сюда, господа.
Проходя в соседний зал, хозяин включил свет, высвечивающий полки с товаром и оставляющий в полумраке сам зал. Вот теперь я понял, почему Абашидзе рекомендовал обратиться именно сюда.
Существует четыре вида дуэльного оружия. Старое, капсюльное, под дымный порох — пуристы [102] настаивают на использовании в дуэлях исключительно его. Они и охотиться норовят с дульнозарядным оружием да с рогатинами, выходя с ними на медведя и крупного кабана. Но я к традиционалистам не отношусь. Есть однозарядные крупнокалиберные пистолеты переломной схемы под револьверные
102
Пуристы — традиционалисты, ревнители чистого стиля.
Значит, остается одно из двух — либо пистолет, либо револьвер.
— Маузер образца пятого года есть? — с надеждой осведомился я.
— Есть, сударь, но не в паре. Прошу.
Пистолет увесисто и солидно лег на подсвеченное снизу стекло. Старый, неказистый — но оттого более ценный.
— Какого года выпуска?
— Тридцатого. Спортивная серия. Оригинальный патрон, с длинным стволом. Сертификат подлинности прилагается.
Господи, даже древесина на ручке старая, оригинальная. Воронение чуть сбито — но именно чуть, не больше пары тысяч выстрелов. Это же надо тут такое найти…
— Цена?
— Полторы тысячи золотых, уважаемый.
Попав на арабский базар, всегда торгуйся. Торговец обязательно назовет цену в несколько раз выше реальной. Даже если у тебя есть деньги, все равно торгуйся. Купив без торга, ты оскорбишь торговца.
— Уважаемый, это же самая настоящая лихва! Побойтесь Аллаха!
Торговец понимающе улыбнулся.
— Сударь, я принадлежу к армянской христианской церкви, и Аллах простит меня за это.
— Но как же то, что сказано в Библии? Умножающий имение свое ростом и лихвою соберет его для благотворителя бедных. Разве вы не чтите то, что написано в Ветхом Завете?
— Сударь, клянусь всеми святыми, этот товар стоит цены, которую я назвал!
— Господь свидетель, никто не даст за него больше пятисот золотых.
— Тысяча двести — эту цену я даю только потому, что их превосходительство генерал-губернатор не забывают о бедном торговце Ашоте…
Я решительно отодвинул пистолет.
— Поистине, генерал-губернатор будет зол, узнав, какую цену вы заломили. Лучше я выберу себе то, что и собирался выбрать.
Выбор здесь был богатый — все всяких сомнений. Конечно, производить дуэльное оружие строго запрещено. Так его и не производят! Но скажите — а для чего, если не для дуэли, предназначена вон та великолепная пара пистолетов «Кольт-Питон» с восьмидюймовыми стволами, отличным воронением, рукоятями, смененными на заказные из дорогих пород дерева, и уложенная в ящик из мореного дуба, изнутри выложенный красным сафьяном? Или вон та пара — «Смит-Вессон», на самой большой и массивной рамке под сорок четвертый калибр, да еще с тяжелыми спортивными стволами, — но перестволенными вручную русскими оружейниками под триста пятьдесят седьмой? Уж точно не для самообороны от грабителей в переулке.
Но меня привлекло кое-что другое…
— Вот эти покажите, если не затруднит…
В память о Северо-Американских Соединенных Штатах у меня было два пистолета — свой и подарочный. Подарочный мне вручили сотрудники Секретной службы на тайной церемонии. Увы, я, как русский офицер, не мог принимать никаких наград от североамериканского правительства, учитывая еще и требования секретности. Но как дворянин мог принять подарок — и принял. Это был револьвер «Смит-Вессон Бодигард», такой же, какой в пятидесятых-шестидесятых годах использовали сотрудники Секретной службы в своей работе, с рамкой из легкого сплава и скрытым курком. В отличие от тех револьверов, которые продаются для частных лиц, этот был из партии, выпущенной для Секретной службы, и имел уникальную нумерацию, а также надпись «Property of the US Government». С давних времен в аристократических родах России, чьи представители служат престолу, есть традиция — коллекционировать трофеи, добавляя к коллекциям вещи, взятые в военных походах и «предприятиях». Вот и этот револьвер занял свое место в ряду трофеев мужчин рода Воронцовых. Надеюсь, что не последнее пополнение…
Второй пистолет, в память о Северной Америке, я купил сам. «Кольт-1911», гениальное творение Джона Моисея Браунинга, доработанное оружейниками Корпуса морской пехоты Северо-Американских Соединенных Штатов, чьи мастерские располагались на базе в Куантико. Тоже просто так не зайдешь в магазин и не купишь, но с недавних пор в Северной Америке у меня есть друзья. Из крупного калибра, если не считать «Браунинга», этот пистолет в последнее время стал моим любимым, отдача у него была не такой резкой, как бывает у штатного «Орла».
Почти точно такую же пару пистолетов в ящике из красного дерева выложил передо мной на прилавок армяно-иракский торговец. Тоже «Кольт», тоже «Хартфорд», только сделанный в спортивном варианте. Пятидюймовый ствол, благородное воронение, без всяких новомодных покрытий. Конечно же, темная оружейная сталь, никаких легких сплавов — увесистая вещь. Длинная, массивная прицельная планка со спортивным регулируемым прицелом. На щечки рукоятки классического образца пошел тот же материал, что и на ящик, в который оба эти пистолета уложены. Серебром мелькают на подкладке, бархате глубокого синего цвета, шестнадцать патронов.
— За все — тысяча золотых, — предложил я.
Теперь всплеснул руками Ашот.
— Аллах свидетель, вы меня грабите. Только из уважения к вашему выбору, две тысячи за все…
А при чем тут Аллах, господин армянскоподданный?
— Сударь, это две цены. Из уважения к вашему уважению и к умению выбрать товар — тысяча двести.
Сошлись на одной тысяче шестистах золотых — бешеные деньги, считай, полмашины, если не роскошествовать и брать подержанную или самую дешевую. Но дуэльное оружие дешево никогда не стоило, а исторический «Маузер» — тем более. Хочешь дешевле — в подворотне тебе дешевую японскую дрянь за десяток золотых продадут. Магазин она отстреляет, что будет потом, Аллах его знает.
— Сударь…
Я повернулся к Хусейну:
— Да?
— Позвольте мне заплатить. Пусть это будет подарком.
Я покачал головой:
— Хусейн, сколько раз повторять — ко мне можно на «ты», мы не на приеме. Что же касается подарка, дарить дуэльную пару не просто плохая примета, а очень плохая.
Хусейн немного подумал.
— Но в ваших традициях мужчина может отблагодарить за что-то другого мужчину, подарив ему оружие?
Я пожал плечами: