Сожженные мосты
Шрифт:
Я сидел лицом к остеклению в глубине ресторана — и поэтому успел среагировать. Первой была вспышка на улице, даже не вспышка, это нельзя было назвать вспышкой. Просто часть улицы в миллионную долю секунды закрыло бурое, стремительно расширяющееся облако, а когда ударная волна достигла остекления отеля, я уже падал со стула, зацепив рукой и оказавшуюся рядом незнакомку…
Сознание вернулось через пару секунд: миллионы цикад пели в ушах, медный привкус во рту и острый запах взрывчатки… Кто-то уже выл, не кричал, а именно выл на нестерпимо высокой ноте. Не сразу я понял, что это сработали десятки сигнализаций
Хагана, чтоб тебя…
— Пошли!
Поднялся на ноги, почувствовал острую, режущую боль в левой ноге, — но сейчас не до этого и не до всего остального. Незнакомка была цела, она ошеломленно смотрела на меня, и в глазах ее плескался черный и вязкий, как нефть, ужас…
— Вставай, пошли!
Таща ее за руку, не до церемоний, я бросился к черному прогалу служебного выхода. Он был закрыт ширмой, но ширму сорвало ударной волной. Под ногами хрустко ломалось стекло и фарфор, официант медленно съезжал по стене, невидящими глазами уставившись перед собой и оставляя на стене широкую алую полосу — поднос он так и не выпустил, держал в руке…
— Сюда! Давай!
Я не знал ни расположения подсобных помещений ресторана, ни где находится положенный по нормам запасной выход — просто пер напролом. Пробежали каким-то узким коридором — света не было, после взрыва свет сразу же погас. Свернули. На пути попался стеллаж с посудой, потом коробки, потом еще что-то. За спиной что-то кричали, я даже не понимал, на каком языке…
— Налево…
— Что?
— Налево… Выход…
Толкнулся в дверь — и вывалился в тесный и узкий, освещенный тусклым красным светом аварийных ламп коридор — протиснуться по этому коридору было сложно из-за идущих по нему труб. Слева — ступени, видимо, одна из аварийных лестниц с верхних этажей.
— Какого беса вы это сделали?
Незнакомка недоуменно уставилась на меня, по лбу ее медленно текла тонкая багровая струйка крови, роскошная шевелюра спуталась колтуном.
— Какого беса ты это сделала, ответь?!
— Что?!
— Какого черта вы устроили этот проклятый взрыв?!
— Это не мы! Это не мы!
— Тогда кто? Кто?!
— Не знаю.
Наверху стукнула дверь, раздались голоса, громкие, встревоженные. Топот по лестнице, началась эвакуация.
Вот именно сейчас и можно кое-что прояснить. Если Голицын прав и за отелем действительно установлена слежка — в такой суматохе только и можно ускользнуть.
— Куда ведет этот коридор, ты знаешь?!
— На задний двор. Там мусор… привозят продукты.
Не говоря больше ни слова, я потащил незнакомку за собой.
Дверь, как и положено аварийному выходу, была открыта, и мы выскочили на задний двор отеля прежде, чем те, кто спускался по лестнице, увидели нас. Двор — какие-то контейнеры, запах невежей пищи, небольшой развозной грузовичок. Несколько арабов, небритых, в синей рабочей униформе — поденные дешевые рабочие, они не контактируют с клиентами, отельеры и тут экономят как могут.
— Приведи себя в порядок. Зеркальце есть?
Не обращая больше на свою случайную спутницу внимания, я занялся собственным внешним видом. Отделался, можно сказать, испугом — только один относительно большой осколок стекла вонзился в голень, в мышцу — не знаю, как это угораздило. Кровило неслабо — но не смертельно, возможно, даже само затянется. Пиджак и брюки были испачканы и изорваны, лицо покрыто какой-то дрянью. Мелкие осколки изрезали одежду, кое-где дотянулись до кожи. Больно, саднит, чешется — но это тоже не смертельно. В волосах полно стекла.
Вытер как смог платком лицо, потом с помощью этого же платка соорудил что-то вроде повязки на голени.
— Есть где спрятаться?
Незнакомка внимательно изучала себя в зеркале, выглядела она так… как я себя в тот момент чувствовал.
— Есть. Меня, кстати, зовут Руфь.
— Отлично. Так есть где спрятаться?
— Это далеко.
— Наплевать…
— Вам помочь, эфенди?
Один из арабов, молча наблюдавших за нами, решил приблизиться и спросить. Я в ответ наградил его таким взглядом, что все вопросы разом отпали.
Со всех сторон к отелю уже спешили люди, завывали сирены карет «Скорой» — их пропускали к месту взрыва первыми, быстрее даже, чем полицию и казаков. Едко пахло дымом и сгоревшей взрывчаткой, даже здесь.
— Опусти голову. Ни на кого не смотри, иначе тебя запомнят. Иди спокойно.
В спешащей, толкающейся толпе мы потерялись уже после нескольких шагов, до нас не было никому дела — все спешили удовлетворить свое любопытство. Людей всегда притягивает беда — не удержался и я, обернулся, бросил взгляд. Столб дыма — что-то горит, выбитые стекла, синие всполохи сирен, крики.
Эпицентр беды…
Кто-то что-то спросил — я не ответил, прошел мимо, никак не реагируя. Взгляд метался по сторонам, я искал, как нам выбраться отсюда…
Есть!
Протиснулся к тротуару, не спрашиваясь, открыл дверь такси. Водитель — черноусый араб, несмотря на такую жару напяливший на себя нелепую безрукавку поверх рубашки, повернулся, что-то залопотал.
Деньги…
Одной из моих привычек, выработанных в Белфасте, было всегда иметь при себе приличную сумму денег. Обязательно наличными, потому что любые электронные транзакции очень легко отследить. Жизнь под прикрытием — это жизнь, при которой в любой момент может возникнуть необходимость скрываться в том, что есть на тебе, и с тем, что есть при тебе. Эта привычка осталась у меня и по сей день.
А посему араба-таксиста я вдохновил на подвиг очень просто — пятидесятирублевой бумажкой. Такую сумму таксисты зарабатывают за целый день.
— Говори, куда ехать.
Руфь назвала район Аш Шулах. Я немного знал город, вечером учил карту — и у меня чуть отлегло от сердца. Для того чтобы добраться туда, не нужно пересекать Тигр по мостам, а мосты — это первое, что перекроют при террористическом акте.
— Поехали! Быстрее!
Араб кивнул и развернул машину так, что у меня в жилах застыла кровь. В Российской империи самые наглые водители живут в Москве — это если не считать Востока. На Востоке водилы просто не обращают внимания ни на светофоры, ни на знаки — правят машиной, как верблюдом, и стремятся втиснуться в каждую щелку, даже рискуя свернуть себе шею.