Созидая Бога
Шрифт:
В довершение к этому, мне однажды приснился счастливый сон – яркий, красочный, необыкновенный. Мне приснилась моя первая любовь, самая долгая и безответная. В этом сне она любила меня, а я ничего не мог понять, даже в сонной реальности я переживал и не верил, что такое возможно. Она успокаивала меня, что-то нежно шептала и целовала мои губы. Целовала, целовала и целовала без конца. Всё это длилось очень долго и никак не могло закончиться. Никогда в жизни я не был так счастлив, как в этом сне. Я и проснулся счастливым с зацелованными губами. Сперва я даже не понял, спал ли я, или это
Проснувшись окончательно, я посмотрел по сторонам. Рядом спала Элен. Она улыбалась во сне. Я взглянул вверх, высоко над куполом мерцала голубая звезда.
«Это Ахернар, - вспомнил я, - здесь он хорошо виден. Надо будет попросить Сергея показать его в телескоп. Вот только почему он мерцает, если находится прямо над головой. Неужели скоро взорвётся»?
Я почувствовал, что меня что-то связывает с этой звездой, но что именно, вспомнить не мог, счастливый сон заслонил все видения. Я осторожно высвободил руку из-под головы Элен, она не проснулась и продолжала мирно посапывать. Во сне лицо её стало совсем детским, оно улыбалось. За одну эту улыбку хотелось подарить ей всё, сделать что-нибудь необыкновенное, научиться летать… а я…
Я заметил, что она уже не спит. Дыхание её по-прежнему было ровным, глаза закрыты, но непроизвольное дёрганье правого века выдавало её. Во сне так не бывает. И улыбалась она не совсем естественно, а как бы нарочно. Интересно, она хочет, чтобы я догадался, что она проснулась, или нет.
Я наклонился и поцеловал её в губы. Она страстно ответила на мой поцелуй. Мой счастливый сон, наконец, перешёл в явь. Но я чувствовал, явь будет куда как красочнее любых снов. Даже самых необыкновенных.
«Я хочу тебя», - зашептала Элен, и жар её слов, будто спичка, зажёг меня.
«Я всё время тебя хочу, даже когда просто лежу рядом. Когда ты только прикасаешься ко мне, я уже улетаю на небо. Я не хочу это опошлить словами, но не могу удержаться и говорю это тебе, потому что только ты знаешь меня всю до донышка, знаешь, куда я улетаю, и сколько раз я это делаю за время нашей близости. Я, наверное, с катушек слетела, - зашептала она, прижимаясь ко мне, - я нимфоманка, а тебе уже столько лет…».
«Глупенькая», - прошептал я, обнял её, и чувство реальности снова меня покинуло…..
Как-то утром, когда Элен собиралась на занятия, я долго думал о нашей любви. Нет, она не только телесная, она ещё и очень душевная. Она радостная. Да и как оценить её, пока ты изнутри, как разделить её на части. Одна без другой, как душа без тела, и обе эти любви теперь для меня неразделимы.
Моя Элен, моё счастье, моя Алёнушка. Я не хотел отпускать её в то утро, говорил, что ничего страшного нет, если она пропустит пару занятий, а потом наверстает. Я крепко держал её за руку, но она была неумолима.
«Это нужно, - говорила она, - это не из-за того, что я к тебе охладела и больше тебя не хочу. Я просто обещала маме не пропускать занятий, и тогда она будет смотреть сквозь пальцы на мои ночные отсутствия».
Что я мог ей сказать. Это её «хочу» мне стало милее, чем люблю. Скоро у меня будет слюна изо рта бежать, как у собаки Павлова, от одного её вида.
Когда она ушла, у меня началась настоящая ломка, как у наркомана, хотя наркотиков я никогда не принимал. Я сидел на постели и думал, как же мне теперь быть, как излечиться от этого сладкого дурмана. Думал, думал и нечаянно уснул. Мне приснилась Элен , голая и смеющаяся. Я потянулся рукой потрогать её, но не успел. Меня разбудил Сергей.
«Вставай, - закричал он, тряся меня руками, - хватит дрыхнуть. Две недели прошло, как ты только тем и занят, что ублажаешь свою Элен, а потом дрыхнешь. Сегодня у нас с тобой дело. Очень важное».
Глава VI Основная.
Часть I Мироздание.
«Какие две недели?
– спросил я, стряхивая с себя остатки сна, - что значит, две недели?
«Столько времени ты живёшь у меня, - уточнил Сергей, - quinze jours, кянз жур, пятнадцать дней, как говорят французы».
«Странный счёт у этих французов, - сказал я недовольно, чувствуя, что окончательно просыпаюсь, - неделя у них восемь дней, две недели – пятнадцать, а число девяносто семь произносится, как четыре по двадцать, плюс десять, плюс семь ( quatre-vingt-dix-sept, кятро ванн диз сэт )….Вроде математики у них сильные, Лагранж, Лаплас, Пуанкаре, а считают они неважно».
«Математики, да, сильные. Но счёт – это арифметика, - уточнил Сергей, - вот ты, я знаю, в уме считаешь хорошо, но это не мешает торговкам на рынке постоянно тебя обсчитывать и обвешивать. Но ты на меня не обижайся, я это не для того говорю, чтобы задеть твоё самолюбие, я знаю – для тебя это не главное.
Главное у нас произойдёт утром послезавтрашнего дня, (le matin apres-demain лё матан апрэ дёман ), - Сергей произнёс это торжественно, глядя мне в лицо, - послезавтра состоится твоё посвящение в Созидающие. Думаю, ты готов, но всё произойдёт не здесь, не на Таити, а на острове Райатеа на священной горе. Собирайся, поедем прямо сейчас».
«Я готов, - ответил я и сделал руки по швам, - на чём поедем»?
«На теплоходе, поэтому скорее поплывём, чем поедем или, как говорят флотские, - пойдём. Я уже и билеты купил. И ещё, перед посвящением ты должен быть чист, духовно. Для этого тебе надо исповедаться. Правда православного священника у меня нет, но он нам и не понадобится. Исповедоваться будешь мне, я буду задавать тебе вопросы, а ты будешь отвечать мне на них «как на духу», всё без утайки. Вопросов будет немного, всего четыре, я тебе их сейчас озвучу, и пока мы будем идти до порта, ты обо всём подумаешь. Я постараюсь по дороге тебе не мешать. Итак, вопросы следующие: