СОЗВЕЗДИЕ. Сборник научно-фантастических рассказов и повестей
Шрифт:
Через полчаса после старта с Кергелена «кварк-5» плавно опустился на обледенелый бетон аэропорта в Моусоне и, обгоняемый быстрой поземкой, покатился к одному из полусферических оранжевых ангаров, окаймлявших гигантским кольцом пустынное летное поле. Огромные размеры авиапорта странно противоречили царящей тут пустоте. Обрамленные сигнальными огнями взлетные полосы были совершенно пусты; нигде никакого движения; ни людей, ни наземного транспорта. Только обледенелый бетон, тонкие злые вихри поземки, безмолвные оранжевые полушария ангаров и мутно-серое небо, чуть перламутровое там, где должно было находиться солнце.
— Настоящий край земли! — заметил Ив. — Зачем здесь такой огромный
— Это один из наиболее совершенных аэропортов планеты, — возразил Рем. — А пустота только кажущаяся. Думаю, что дальние авионы сейчас тут садятся и взлетают каждые пять — десять минут… Вот следом за нами уже подходит какой-то межконтинентальный лайнер.
Ив взглянул в указанном направлении. Прорвав облака, быстро шел на посадку большой, сияющий разноцветными огнями короткокрылый ракетный корабль.
— Почему же такая пустота на летном поле?
— Здесь всё под землей и внутри ангаров. Это Антарктида, друг мой. К тому же теперь тут зима. Думаю, что мороз на открытом воздухе сейчас не менее пятидесяти градусов и с ветром. Моусон, несмотря на свои размеры, тоже город в основном подземный. Сейчас наш «кварк» въедет в шлюз наземного ангара, и мы с вами попадем в более привычную обстановку и температуру. В Антарктиде последние годы широко используется опыт строительства, применяемый на других планетах, только без противометеоритной защиты. Жилые, рабочие и общественные здания полностью изолированы от внешней атмосферы, в них поддерживается микроклимат умеренных широт. И это правильно. Ведь обстановка здесь, а особенно южнее — на ледяном куполе, — мало отличается от условий, например, на Марсе.
Движение «кварка» замедлилось. Красная стена огромного ангара была уже совсем близко. Раздвинулись ворота «шлюза», и «кварк» вместе со струями снежной поземки очутился в небольшом, ярко освещенном помещении. Тотчас ворота за ним закрылись, а впереди раздвинулись следующие. Во втором «шлюзе» снега на бетонном полу уже не было. Прошли еще две камеры, разделенные массивными раздвижными дверями, и «кварк» оказался в огромном, очень высоком, ярко освещенном зале, где кроме него находилось еще не менее десятка авионов разных размеров. Между аппаратами сновали люди в легких комбинезонах и проходили группы пассажиров в обычных дорожных костюмах.
— Вот вам современная Антарктида, — сказал Рем.
Ив промолчал, но подумал, что тут действительно многое изменилось. В памяти всплыла занесенная снегом обсерватория на ледяном куполе, где он проходил одну из своих студенческих практик. Они по нескольку месяцев бывали отрезаны от внешнего мира, и условия работы им диктовала погода. А теперь даже Кергелен, который они с Ремом только что покинули, показался ему менее обжитым, чем эта далекая южная земля, воздушные ворота которой ничем не уступали аэропортам больших городов умеренной зоны.
В Моусоне их ожидала масса работы. Надо было уточнить все детали проведения эксперимента. Согласовать условия со многими организациями, как непосредственно принимающими участие в подготовке, так и с теми, кто мог оказаться в угрожаемой зоне, в случае если запуск будет неудачным. Заседания экспертных комиссий следовали одно за другим, и почти во всех Иву приходилось участвовать.
Состоялось несколько полетов над районом запуска, но они, как ни странно, не произвели на Ива особого впечатления. Подготовительные работы были сосредоточены на глубине под двухкилометровой толщей льда; на поверхности лишь темные контуры глубоких кольцевых траншей намечали границы ледяных глыб, которым предстояло в недалеком будущем совершить небывалый взлет в космическое
Во время полетов Ив еще раз убедился, что полигон запуска представляет собой настоящую ледяную пустыню. В радиусе тысячи километров вокруг не было ни поселков, ни метеорологических станций, ни обсерваторий. Лишь наземные сооружения глубоких шахт, по которым строители спускались под лед, и ледяные аэродромы возле них. Теперь, в связи с близким окончанием работ, последние авиовы вывозили демонтированное оборудование, автоматику, освобождающихся строителей.
В последнем полете над районом эксперимента принимал участие и Рем. В салоне авиона было шумно. Участники полета, возбужденные приближением решающего дня, оживленно переговаривались, спорили, строили прогнозы. Лишь Рем, как всегда невозмутимый и более молчаливый, чем обычно, спокойно сидел рядом с Ивом, время от времени посматривая в иллюминатор на плывущую внизу ледяную пустыню. Уже несколько дней, как и обещали метеорологические прогнозы, над Землей Эндерби стояла ясная и почти безветренная погода с сильными морозами. Красноватое солнце, поднимающееся на несколько часов над северным горизонтом, озаряло холодным лиловато-оранжевым светом чуть волнистую белую равнину. Косое освещение особенно рельефно подчеркивало узоры трещин и заструг. Сверху волны далеких ледяных увалов казались золотистыми, а тени в понижениях — фиолетовыми. Над районом эксперимента авион снизился и, сбавив скорость, сделал несколько кругов над каждым из ледяных цилиндров, подготовленных к транспортировке в космос. Шахтные сооружения были уже демонтированы, ледяные аэродромы опустели, и лишь узор следов на снегу да безмолвные черные зевы шахт напоминали о том, что здесь что-то происходило.
После многих бесед с Ремом Ив смог по-настоящему оценить размах и значение Антарктического эксперимента. Ничего подобного на Земле еще не предпринималось. Двенадцать тысяч ракетных установок, подведенных под каждый ледяной массив, должны будут оторвать гигантские куски ледникового щита Антарктиды, пронести их сквозь оболочку атмосферы и водрузить на четырех разных орбитах, удаленных на десятки тысяч километров от Земли. Эти ледяные глыбы станут основаниями для строительства крупных внеземных станций, население которых составит десятки тысяч человек.
— Хочу представить себе это место после запуска и не могу, — сказал кто-то за спиной Ива.
— Ничего особенного, — послышалось в ответ, — глубокая воронка более двух километров в поперечнике, в ней озеро горячей воды, которое вскоре замерзнет.
— Четыре воронки и четыре озера?
— Если бы! Боюсь, дело ограничится одной, а все остальные мы сделали впустую.
— КОВОС?
— Конечно. Недаром их представитель все время летает с нами.
— Тс-с…
Рем, внимательно глядевший в иллюминатор, повернулся к Иву:
— Начнем вот с этого блока. Гляциологи детально исследовали все четыре подготовленных массива и этот считают наиболее надежным. Я так не считаю, но… вчера решили, что этому быть первым.
Ив склонился к иллюминатору. Внизу, подчеркнутое косым освещением, чернело глубокое кольцевое ущелье. Стены его вертикально уходили в глубь льда. Их верхняя кромка казалась алой, ниже алый цвет сменялся фиолетовым, а дальше все тонуло в непроглядной тьме. Казалось, гигантский кольцевой нож прорезал тут ледяной панцирь плато.