…спасай Россию! Десант в прошлое
Шрифт:
Вот только япошкам бы всем себе теперь лучше самим пузы повзрезать, как тот, которому я башку снес. Не простит им этого государь наш, ох не простит! Как мы допели, так государь вдруг махнул полстакана «орленой», да и запел. Хорошая песня, душевная. Сам, верно, сложил. Всех-то слов я не упомню, а только поется в той песне, что, мол, ежели, к примеру, завтра, храни бог, война, то за батюшку царя да за Русь-матушку весь рассейский народ как один человек встанет! И что, мол, если завтра война, то ужо сегодня к походу готовиться надобно! Ну, мы как с Филимоном это услыхали, так сразу государю и говорим: «Приказывай, батюшка! Готовы мы!» А он посмотрел на нас, обнял, да и отвечает, что, мол, он и сам это знает, а только пока не
А потом государь наш совсем напился. Про то мы одни с Филимоном знаем, да вот только никомушеньки не расскажем. Хоть на куски нас режь! Даром мы, что ль, государевы друзья?
Стакан-то государь отставил, и вдруг видим мы с Махаевым, что глаза у него изменились. Смотрит на нас государь и, видно, понять не может: кто мы такие, откуда взялись? Потом петь что-то про артиллеристов начал, которым кто-то с чудным прозвищем «Сталин» приказ отдал. Потом батюшка-то наш молиться стал. Вот сколько я с государем, а ни разу не видел, чтоб он на колени перед образами падал. Лоб перекрестит, и ладно. А тут так молился, что аж страшно становилось. Все о каком-то освобождении просил. Перемигнулись мы тут с Филей, да и решили, что негоже государю в таком виде перед остальными себя показывать. Ну и… короче, скрутили мы его, опояской махаевской связали да на постелю и положили. И вот что удивительно: я-то думал, что нам это большим боком выйдет, ведь государь-то дерется, прости господи, чисто как сатанюка, ан нет! Даже и противиться-то толком не мог, только отмахивался как-то вяло… Ну да оно и к лучшему, а то без синяков и ссадин бы не обошлось.
На другой день государь и занятия утренние, и завтрак проспал и только уж опосля обеда пробудиться изволил. К тому времени наш «Нахимов», а с ним и еще четыре русских корабля уж давно от японского берега уплыли и во Владивосток торопились. А мы все это время, хоть и пьяные были, каюту государеву охраняли, да никого к нему не допускали. А как проснулся он, так ровно и не пил ничего вчера. Я его еще, грешным делом, спросил про песню ту, что он вчера сложил. Мол, вели, батюшка, чтоб атаманцы твои эту песню выучили. А он улыбается и ласково так говорит мне: не время, мол, братишка, еще для этой песни. Придет время, не то что атаманцы – вся страна ее выучит…
Глава 15
Рассказывает Олег Таругин
Нельзя сказать, чтобы смерть Георгия-Леонида тронула меня очень уж сильно. Все-таки и «братец» Георгий, и «иновремянин» Леонид были люди малознакомые. Я больше жалел о потере Хабалова да своих атаманцев и стрелков. Эти ребята со мной почти три года прожили – я всех по именам знал! Но все произошедшие в Японии события наглядно показали, что ребятишки из будущего окончательно перестали стесняться в выборе средств. Стало окончательно, до донышка ясно, что, покинь я сейчас тело цесаревича, – ему все равно не жить, а заодно «зачистят» и всех к нему приближенных и отдаленных.
Вот это прибило мой мозг до состояния анабиоза – осознание факта неминуемой скорой смерти и разрушение всего дела, над которым я столько работал. Остро захотелось спрятаться куда-нибудь в глухой медвежий угол и чтобы все про меня забыли. Но потом, взглянув на спокойные, открытые лица Егора и Фили, полные самого святого доверия ко мне, доверия, сравнимого разве что с доверием Господу Богу, я понял – нет, не могу я их оставить! Они простят мне все, что угодно, – кроме трусости! Ну а раз так – вперед! Что бы я ни делал в дальнейшем, самолюбие утешала одна догадка – раз уж на меня бросили такой десант – значит, я уже сделал что-то такое, в корне поменявшее «естественный ход истории»!
Последствия покушения были весьма интересными и удивительными.
Во-первых – мой «батюшка», император Александр, всегда был решительным мужиком, а уж с тех пор как пить завязал… в общем, он объявил мобилизацию первой очереди резервистов и отдал приказ Балтийскому флоту о подготовке к переходу на Дальневосточный ТВД. Хорошо еще, что до прямого объявления войны пока не дошло.
Во-вторых – мировая общественность однозначно была на нашей стороне и через свои средства массовой информации настойчиво требовала покарать зарвавшихся косоглазых обезьян. Однако уклон был скорее в межрасовые отношения – мы были «белыми прогрессорами», а японцы – «желтыми дикарями».
В-третьих – японский император, жутко напуганный как покушением, так и фактом нашего быстрого «бегства» из пределов страны Ямато, видимо, вообразил, что с такой скоростью мы бросились за подмогой и вот-вот на рейде Токийского залива появятся корабли Балтфлота. В связи с этим простыми извинениями дело не ограничилось – среди администрации Иокогамы была проведена своеобразная децимация – все городское руководство и высшие полицейские чины в спешном порядке сделали сеппуку. Не пережив позора, за ними последовал чудом уцелевший во время покушения министр двора (министр иностранных дел во время покушения погиб). Дурной пример заразителен – по всей Стране восходящего солнца прокатилась волна ритуальных самоубийств.
Я с минуты на минуту ожидал, что меня нагонит в пути наследник хризантемового трона Хирохито, несущий на плечах мешок с отрубленными головами. Но до таких ужасов, к счастью, не дошло…
Пока мировое сообщество издавало воинственный клекот, Россия демонстративно готовилась к войне, а Япония изнуряла себя кровавой епитимьей, дипломаты торопливо обменивались нотами и коммюнике, пытаясь хоть как-то урегулировать конфликт, не доводя вопрос до горячей стадии.
Дорога по бескрайним просторам Российской империи из Владика в европейскую часть страны заняла более трех месяцев. Был бы построен Транссиб – ушло бы недели две, а так…
По пути мы регулярно встречались с людьми, как с простым народом, так и с облеченными властью. Весть о гибели Георгия летела впереди нас. Народ жалел меня и возмущался поведением японцев. Со всех сторон я слышал: уж только позволь, батюшка, мы этих желтопузых макак голыми руками порвем. По мере движения на запад градус настроения все повышался и повышался. Встречи с большим скоплением людей теперь больше напоминали митинги.
Но в Красноярске я получил письмо от «папы», с наказом прекратить муссирование темы ответного удара. Оказывается, дипломаты все-таки сумели договориться. И размеры компенсации физического и морального ущерба были потрясающими – японцы передавали нам Окинаву, которую сами хапнули всего лет пятнадцать назад. А еще нашей торговле предоставлялись существенные преференции. Ну и что-то еще по мелочи. На мое ответное возмущенное письмо, мол, как же так – разменяли жизнь сына на какой-то островок, «папа» в резкой и категоричной форме высказался в том смысле, что лично он ничего забывать и прощать не собирается. А просто не время сейчас – вот соберем силы, и тогда… Да, я все больше убеждаюсь, что трезвый Александр мне нравится больше!
Поэтому дальнейшая поездка по стране уже не носила характера агитационно-пропагандистской. Тело Георгия, с небольшим сопровождением, отправилось в Петербург ускоренным маршем, а я с соратниками продолжил неспешный вояж по регионам. Так мы доехали до Волги в канун Рождества, отпраздновав Новый, 1888 год в пути.
Так. Что у нас там дальше по программе? Ага, Нижний Новгород. Экономический центр России. Жаль, что в это посещение не увижу знаменитую ярмарку – она проходит осенью, ну да ничего! Здесь и без ярмарки хватает достопримечательностей и интересных людей. Кстати, об интересных людях… У Васильчикова должны быть записаны самые крупные воротилы города, с которыми стоит наладить контакт.