Спасение
Шрифт:
Сапата подкинула данные по населению.
— Семь тысяч? — удивилась Кандара. — Это точно?
Она присмотрелась к росшим поблизости лиственным деревьям — на вид лет пятидесяти или шестидесяти. За такое время космическое поселение могло бы нарастить популяцию. Крупнейшие хабитаты системы Сол уже приближались к четверти миллиона.
— Информация предоставлена Ген 8 Тьюрингом Ониско. На данный момент.
— Странно.
Им выделили помещения в жилом блоке Гловет — десятиэтажном зиккурате у крышки цилиндра. Их квартира на третьем этаже была больше виллы в Наиме, но обставлена в том же клинически–лаконичном стиле, заставившем Кандару задуматься, не входит ли он как составная часть в тонкую систему
Тайле зашло за ней по дороге на собрание, и они вдвоем пробирались по лабиринту коридоров, тянущихся по торцу. Джессику с Ойстад они застали уже в конференц–зале. Губы Кандары, понявшей, где они очутились, изогнулись в легкой улыбке; одна стена представляла собой выпуклое окно в наружной оболочке поселения. Ничего подобного она прежде не видывала: обычно оболочка бывала сплошной, причем стометровой толщины. Одна мысль о космическом излучении, просачивающемся сквозь это окно, заставила ее занервничать, к тому же прозрачный материал выглядел не слишком толстым. Тем не менее, усевшись за каменный стол, занимавший середину помещения, Кандара откровенно залюбовалась. Открывшийся вид заставил ее задуматься, стоило ли поражаться Небесам.
Окно выходило на астероид Брембл, для глаз Кандары описывавший крутую дугу по звездному фону — поскольку поселение усердно вращалось. Она видела механизмы величиной с целый город, подвешенные к пыльной серовато–коричневой поверхности; яркие отблески, зажженные на золотистом покрытии лучами Дельты Павлина, гипнотически мерцали. Сапата добавила визуальную накладку, снабдив зрелище пояснительными метками. Большая часть механизмов представляла собой промышленные установки, запустившие корни–щупальца глубоко в породу и выделяющие из нее минералы, чтобы после обработки распределить их по строительным механизмам, составляющим наружные слои. Те элементы, которых нельзя было добыть в сложном сплетении рудных жил Брембла, поступали через порталы, подвязанные к другим астероидам и лунам Ланивета — единственного газового гиганта системы.
По сведениям Сапаты, только половина станций занималась самореплицированием. Кандара зачарованно наблюдала, как блестящая металлическая инкрустация понемногу расползается по удивительно гладким реголитам — словно механическая бактерия. На это уйдут годы, но рано или поздно вся поверхность покроется оболочкой, превратив большой астероид в гигантский технологический пузырь.
Метки мигали поверх огромных фабричных модулей, рыхлым облаком дрейфующих в невесомости над Бремблом, — почти все они строили новые хабитаты. Наружность этих модулей поражала изяществом простоты: обруч восьмикилометрового диаметра с ровным геометрическим каркасом, казавшимся примитивным в сравнении с заключенным в него загадочным оборудованием. Там скрывались массивные генераторы связующего поля — того же типа, что обеспечивало щиты над городами. Обогатительные фабрики непрерывно подавали газообразное сырье, которое связующие поля снова уплотняли до твердой материи.
Кандара восхищенно загляделась на энергетические звездочки, мерцающие на гладкой, как обсидиан, наружной оболочке выходивших из фабричных колец умопомрачительных цилиндров. Все это, как и промышленные станции Брембла, вызывало явные ассоциации с биологическими процессами.
А за собранием фабричных модулей звездами первой величины блестели свежесобранные хабитаты. Их рой медленно расплывался по системе Дельты Павлина, выходя на траектории, которые десятки лет спустя должны были привести их к новым астероидам, где снова начнется добыча–обработка–производство.
Опять ассоциации с органикой.
— Подлинный утопийский фон–нейманизм, — самодовольно заявило Тайле, усаживаясь рядом с ней и улыбаясь открывшемуся виду. — Машины строят машины практически без участия человека. Теперь, когда на Ониско есть Ген 8 Тьюринг, они способны на гораздо большее, чем прежде.
Кандара поджала губы, окинув Брембл более взыскательным взглядом. Астероид был меньше Весты — главного промышленного астероида Сол, — но здешняя система показалась ей более сложной. Они уже не ограничиваются старой доброй экономикой, поняла она.
— Растет по экспоненте?
— Пока нет. Дайте нам еще двадцать лет. Промышленные установки поглотят Брембл, после чего перестанут трудиться над самовоспроизводством. Они пустят оставшуюся породу на строительство космических поселений. А еще через пятьдесят лет, когда здесь ничего не останется, перелетят к новому астероиду и начнут сначала.
— Пожалуй, звучит… опасно.
— Ничего подобного. Это победа. Мы движемся к подлинной экономике изобилия, — серьезно ответило Ойстад. — Развивающаяся здесь система наконец сделает ее возможной. Пока что все в макро, все слишком взаимозависимо. На этих промышленных установках работает множество отдельных специализированных фабрикаторов, связанных между собой, чтобы создать возможность саморепликации.
— Клетки составляют организм, — пробормотала Кандара.
— Правильно. Эмилья хочет перевести нас к следующей, окончательной стадии, на порядок величины редуцировав нынешнюю механическую сложность. Чтобы единичная установка могла воспроизводить себя бесконечно, после чего переходить к выпуску специализированных производственных систем вроде тех, что строят цилиндры хабитатов. С появлением Ген 8 Тьюрингов это наконец стало возможным. А Универсалию их появление приведет к точке экономического коллапса.
— После чего вы гладко замените ее эпохой просвещения?
— Примерно так, — ехидно согласилось Тайле.
— А если кто–то подорвет ваши производящие мощности и передовые разработки, ваш идеологический крестовый поход…
— Именно! — Ойстад показало за окно. — То, что вы видите, — это подлинное живое сердце Утопизма.
Тайле хихикнуло.
— Смотри, чтобы тебя не услышало Крузе.
— О, — заинтересовалась Кандара. — Отчего же?
— Утопийское общество достигло несравненного успеха в двух областях, — пояснила Джессика. — Есть материальный успех. Вот здесь у нас развивается технология, которая обеспечит абсолютное изобилие, создав переизбыток материальных благ. Но есть еще и философия, которая позволяет людям жить в этой материально богатой среде плодотворной, осмысленной жизнью. К такому человечество непривычно.
— Понимаю, — сказала Кандара. — И почему Крузе это беспокоит?
— Беспокоит — не совсем точно, — ответило Ойстад. — Видите ли, Яру выдвигает философию на первый план. Оне уверено, что равенство и человеческое достоинство превыше всего. Превыше даже материальных аспектов нашей культуры.
— Разумно, — задумчиво протянула Кандара.
— Крузе в этом вопросе ревностно поддерживает Яру.
— Постойте? Так в утопийской идеологии присутствует конфликт?
— Конфликт — слишком сильно сказано. Вопрос расстановки приоритетов и распределения ресурсов. Видите ли, Крузе с попутчиками считает, что омни — лишь первая стадия преобразования человека. Что, если мы действительно достигнем сверхизобилия в материальных потребностях, обычные человеческие личности с этим не совладают и мы за пару поколений выродимся.