Спасенные

Горант Джим

Девять дней спустя после представления обвинительного акта у здания федерального суда в Ричмонде выстроилась очередь из противников и сторонников Вика, стремившихся попасть на слушание обвинения. Впервые за много лет работники суда были вынуждены поместить зрителей в отдельные комнаты, где они могли наблюдать за ходом процесса по кабельному телевидению. Те, кому не удалось попасть в здание суда, заполнили прилегающие улицы, скандируя и размахивая плакатами.

Четверо обвиняемых — Майкл Вик, Пернелл Пис, Куанис Филлипс и Тони Тейлор — не признали себя виновными в перечисленных преступлениях: тайный сговор для перемещения из штата в штат в целях незаконной коммерческой деятельности,

а также финансирование организации, занимающейся боями собак. Впервые после того, как в конце апреля Вик отрицал то, что когда-либо находился в доме по Мунлайт-роуд, 1915, он заговорил:

— Сегодня в суде я не признал себя виновным в том, что мне инкриминировали. Я отношусь к обвинениям очень серьезно и хочу восстановить свое доброе имя. Поэтому я прошу всех вас воздержаться от приговора до тех пор, пока не будут обнародованы все факты. Прежде всего я хочу попросить прощения у своей мамы за то, через что ей придется пройти в это трудное время. Это очень больно для моей семьи, и я прошу у них за это прощения.

Эти красивые слова не могли повлиять на реальность. С юридической точки зрения у Вика оставалась только одна надежда на восстановление «своего доброго имени». Для этого нужно было, чтобы остальные трое его подельников дали одинаковые показания и не отступали от них. Однако надежды на единый фронт скоро растаяли.

Джилл со своими помощниками продолжал переговоры с юристом Тони Тейлора, и 30 июля, менее чем через две недели после обвинительного акта, Тейлор признал себя виновным и согласился сотрудничать со следствием. Он написал подробные показания и подписал тринадцатистраничный документ, в котором перечислялись все сведения о деятельности питомника «Бэд-Ньюз», включая собачьи бои, которые группа проводила у себя и на выезде. Он сознался в том, что участвовал в создании организации, покупке собак, строительстве сараев, питомника и даже дома, организации боев и натаскивании собак, хендлинге собак в ринге и приеме ставок, убийстве собак. Самое скверное в показаниях Тейлора заключалось не в описании его роли в предприятии, а в обнародовании участия в этом Вика. Звезда футбола не только финансировал их деятельность, но и активно в ней участвовал. Вик неоднократно присутствовал при проверке собак. Он присутствовал на боях и делал крупные ставки, но никогда не оставлял себе выигрыши.

Давление на трех остальных фигурантов возрастало. Юристы Писа и Филлипса выразили желание заключить сделку. Они хотели заключить сделку о признании вины, но стремились избежать тюремного заключения. У них была одна зацепка. Хотя максимальный срок за преступления, в которых они обвинялись, равнялся пяти годам, официальные правительственные директивы по вынесению приговоров, при условии наличия ранее судимостей и сотрудничества со следствием, предусматривали от нуля до шести месяцев тюрьмы. Даже имея судимости в прошлом, они могли надеяться избежать тюремного заключения.

Однако у Джилла такие вещи пройти не могли. По его мнению, все четверо заслуживали тюремного заключения. Переговоры тянулись до 17 августа, когда Пис и Филлипс признали свою вину, согласились с рекомендованным сроком заключения от двадцати до восемнадцати месяцев и согласились свидетельствовать против Вика. По признанию Писа, сделанному после этого, он утверждал, что несколько раз предлагал отпустить собак, которые отказывались драться, но Вик настаивал на том, что их нужно убивать.

Теперь, спустя месяц после официального предъявления обвинений, Вик оказался в полной изоляции, окруженный уликами и свидетельствами, собранными против него федеральной прокуратурой, и тремя бывшими партнерами, которые тоже стали обвинителями. Однако он по-прежнему был полон решимости рассматривать дело в суде. Вероятно, он чувствовал, что в его случае на карту поставлено слишком много, но ему было неведомо, что у Джилла

для него приготовлен последний, сокрушительный удар. В середине августа он показал защитнику Вика фотографию, которую ему удалось раздобыть. На ней были запечатлены Вик, Пис, Филлипс и Тейлор на собачьих боях в банданах и майках с названием питомника «Бэд-Ньюз». Они держали Джейн, собаку-грандчемпиона.

Юристам Вика было прекрасно известно, какое впечатление произведет эта фотография, но не в суде, а показанная по телевидению и перепечатанная газетами и журналами по всей стране. Джилл дал ясно понять, что, если дело пойдет дальше, их подопечному будет предъявлено обвинение в рэкете и уклонении от уплаты налогов, которые карались законом еще суровее.

23 августа Вик подписал соглашение о признании вины и выплате 928 000 долларов в качестве возмещения убытков по содержанию собак, включая и тех, которых в будущем комиссия признает годными к реабилитации.

Вик передал признание окружному судье Генри Хадсону, бескомпромиссному консерватору, прославившемуся жесткими приговорами, и, кроме этого, любителю собак и владельцу пса породы бишон-фризе. Вик предстал перед Хадсоном на судебном слушании 27 августа. Судья спросил:

— Вы признаете себя виновным в преступном сговоре потому, что действительно виновны?

— Да, сэр, — ответил Вик. — Я прошу о прощении и снисхождении, — добавил Вик. — Я целиком беру на себя ответственность за свои действия. Я ошибался, исходя из неверных представлений и принимая неверные решения. Собачьи бои — ужасная вещь.

Национальная футбольная лига полностью прекратила сотрудничество с Виком без выплаты компенсации, а «Найк» разорвала с ним контракт.

Во многих отношениях это был исторический момент. Не прошло и четырех месяцев со дня первого обыска на Мунлайт-роуд, 1915 и трех месяцев с того момента, как за дело взялись федеральные органы. Два сыщика, которые вели это дело, смогли преодолеть равнодушие и даже открытую враждебность своих начальников, а федеральный прокурор согласился взяться за дело, которое многие считали безнадежно запутанным и неясным. Возможно, впервые в юриспруденции собак рассматривали не как орудия жестокой и бесчеловечной деятельности, а как ее жертв.

Теперь надо было попытаться спасти хотя бы некоторых из них.

Часть 2

Освобождение

1 сентября — 25 декабря 2007 г.

16

Донна Рейнолдс и Тим Рейсер никогда не были так довольны, что отпуск закончился раньше положенного. 2 сентября, в воскресенье, в День труда, несколько дней спустя после признания Майклом Виком своей вины, Рейнолдс и Рейсер, упаковав вещи, вышли из своего дома в Стинсон-Бич в Калифорнии. Они бы с удовольствием остались, но их ждали важные дела.

На следующий день они прилетели в Ричмонд, чтобы вместе с семью другими экспертами-кинологами исследовать собак Вика. Шестеро из девяти экспертов работали в Американском обществе защиты животных от жестокости и имели либо ученую степень, либо диплом специалиста по поведению животных. Рейнолдс и Рейсер были из другого мира.

Они были художниками и одевались соответственно. Рейсер, худощавый и спортивный, в одежде отдавал предпочтение шортам «карго», грубым ботинкам и свободным майкам. Шатен, с широким лицом и приплюснутым носом, он внимательно наблюдал за собеседником и говорил так быстро, что двусложное «питбуль» у него превращалось в нечленораздельное «питбл». Рейнолдс была полной противоположностью: копна вьющихся волос, круглые щеки, широкая улыбка. Казалось, что она больше думает, чем говорит, и это впечатление усиливали изогнутые дугой брови и глубокие, внимательные глаза. Она любила броские аксессуары — бусы из красных кубиков, а также «конверсы» без шнурков или черные, похожие на солдатские, ботинки.