Спасенный любовью
Шрифт:
— Я был очарован гораздо раньше. Тебе было тогда девять, а мне — шестнадцать. Ты находилась у нас в Килморгане и пыталась сыграть какую-то мелодию на нашем рояле.
— А ты сел рядом, чтобы показать, как ее играть. — Элинор улыбнулась при этом воспоминании. Высокий и уже очень красивый молодой человек из Харроу, соблаговоливший заметить ребенка…
— Ты была ужасная проказница, Эл. И вы с Маком подбросили мне в карманы мышей.
Элинор громко рассмеялась.
— Да-да, было очень весело! Не припомню, чтобы когда-нибудь так быстро
Герцог тоже засмеялся. Он тогда сам хотел проучить Мака за мышей, но их отец, узнав о проказе, решил избить Мака, а Харт, заступившийся за него, понес наказание вместо брата.
— Но все же мы замечательно вальсировали в тот вечер, когда нас официально познакомили, — с улыбкой заметила Элинор.
— У тебя тогда волосы были все в завитушках, — проговорил Харт. — Я увидел тебя, когда ты сидела среди матрон. Ты казалась такой чопорной и респектабельной… А я ужасно тебя хотел.
Харт чувствовал под рукой податливый изгиб ее талии и видел, как румянец окрасил ее лицо. Казалось, ничего с тех пор не изменилось… Ведь он по-прежнему ее хотел.
А Элинор вдруг улыбнулась. Улыбнулась так, как много лет назад — безбоязненно и вызывающе.
— Но ты тогда не сделал ничего предосудительного. Признаюсь, я была разочарована.
— Потому что предосудительными делами я занимаюсь вдали от посторонних глаз. Как, например, тогда на террасе, а также в сарае для лодок и в летнем домике.
Щеки Элинор еще гуще покраснели и приобрели восхитительный розовый цвет.
— Слава Богу, что здесь полно гостей, — прошептала она.
Харт внезапно остановился, а другие пары, с трудом избегая столкновения с ним, проносились в танце дальше, не говоря ни слова. Всем было известно, что герцог Килморган отличался эксцентричностью, к тому же все остальные были здесь всего лишь гостями.
Тут герцог вдруг увел Элинор с середины зала.
— Эл, я принимаю твои слова как вызов, — заявил он. — Встречаемся на террасе через десять минут.
Элинор ничего не успела спросить, так как Харт тут же поклонился и отошел.
Через десять мучительно долгих минут герцог прошагал по дальнему коридору своего огромного дома, спугнув по пути слугу и горничную — те также воспользовались моментом уединения, — и вышел через боковую дверь на террасу.
Терраса была пустынной, и Харт, остановившись, осмотрелся. «Но где же она!» — подумал он.
— Я здесь, Харт, — донесся из тени шепот, и из-за колонны вышла Элинор. — Если ты хотел тайно встретиться, то почему не выбрал гостиную? Здесь чертовски холодно.
От нахлынувшего на него чувства облегчения герцог едва не задохнулся. Он привлек Элинор к себе, страстно поцеловал, затем потащил за собой вниз по ступенькам и вышел в сад. Обогнув угол дома, они вошли в калитку, за которой начинались ступеньки; спустившись по ним, вошли в длинный выкрашенный белой краской холл. Слуг здесь не было; все находились наверху и обслуживали бал на триста персон.
Харт затащил Элинор в ближайшую
Один из углов комнаты занимала огромная раковина с кранами для горячей воды, гладильные доски стояли у стен, утюги же лежали на полках, над ними. А в самой середине комнаты, на длинном столе, находились аккуратные стопки белоснежного постельного белья, готового к отправке в спальни наверху.
Харт закрыл дверь, запер ее на щеколду и провел ладонями по обнаженным плечам Элинор. Она зябко поежилась — было ясно, что совсем замерзла.
— О чем же, Харт, ты хотел поговорить со мной в столь уединенной обстановке? Судя по твоему настроению… Напрашивается вывод, что тебе не удалось привлечь на свою сторону мистера Нили.
— Нет, напротив. Нили капитулировал, — ответил Харт. — Дэвид сейчас им занимается.
— Поздравляю. А победы всегда делают тебя таким злым?
— Нет. — Харт улыбнулся. — Просто я не хочу говорить о Нили.
— Тогда о чем же ты хотел поговорить? — Она взглянула на него с лукавой улыбкой. — Может, о цветочном убранстве бального зала? Или о нехватке волованов на ужин?
Вместо ответа Харт поддел пальцем верх ее длинной, почти до локтя, перчатки и потянул вниз, «стреляя» пуговками. Затем поцеловал обнажившееся запястье и мысленно воскликнул: «О, милая Элинор, как же я хочу тебя!»
Ему хотелось соединиться с ней и очистить себя от той скверны, которой замарал себя и еще замарает на пути к посту премьер-министра. Он затеял этот бал с ужином, чтобы завоевать доверие тех, кто поможет ему заполучить власть. Он превратился в человека, готового заключить сделку хоть с самим дьяволом — лишь бы это помогло выиграть выборы.
Но ему больше не хотелось быть таким. В этот миг он хотел только одного — Элинор. И ужасно хотел забыть о существовании всего остального мира.
В следующее мгновение Харт привлек ее к себе и поцеловал в полуоткрытые губы. И тотчас же между ними словно что-то вспыхнуло. Вернее — не «что-то», а пламя страсти, конечно же. На мгновение отстранившись, Харт снова привлек ее к себе и принялся покрывать поцелуями ее шею и плечи. Затем подхватил на руки и уложил на стол со стопками белья. Прежде чем она успела опомниться, Харт навис над ней, придавив ладонями к столу.
— Ты испортишь белье, — пробормотала Элинор. — А ведь они так старались…
— Я плачу своим слугам самое высокое жалованье в Лондоне.
— Чтобы они мирились с тобой!
— Чтобы позволили овладеть любимой на стопке чистого белья.
Харт выудил из-под ее плеча пару дамских штанишек из тонкого полотна, отделанного кружевом.
— Твои, полагаю…
Элинор попыталась выхватить их.
— Харт, ради Бога!.. Не смей размахивать моим исподним!
Герцог отстранил руку, чтобы Элинор тянулась до штанишек. И, нахмурившись, спросил: