Спасенный любовью
Шрифт:
— А ты не могла сложить все это сзади? — спросил он.
— Конечно же, нет! Там есть бьющиеся вещи. К тому же я не хочу давать шанс удачливому воришке обокрасть меня. Разве ты не знаешь, что воры забираются на запятки и обчищают багажные отделения?
— Мой экипаж не трогают, — заявил герцог.
— Все когда-нибудь случается в первый раз. А я потратила на подарки месячное жалованье.
Экипаж тронулся с места, и Дэвид вдруг пробормотал:
— Слушай, Маккензи, да ведь это же с нами… Элинор.
— Мистер
Дэвид промолчал, а герцог ответил:
— Это мистер Нили.
— А… — протянула Элинор. — Теперь ясно. Ты отправил его к миссис Уитейкер в обмен на то, что он тебе пообещал.
— Мне нужна его поддержка и поддержка его друзей, когда мы выступим против Гладстона, — пояснил Харт.
— Маккензи, ты ей сказал?.. — поразился Дэвид.
— У меня нет тайн от Элинор, — тут же ответил герцог.
Она фыркнула и проговорила:
— Если бы ты позволил Уилфреду сказать мне, зачем послал этой женщине тысячу гиней, мне бы не пришлось выяснять это самой. Впрочем, мне все равно нужно было сделать кое-какие покупки…
— Тысячу? — Дэвид бросил взгляд на спящего мистера Нили. — Думаю, многовато. Но с другой стороны… У нее с ним было столько проблем…
— Я так и думал, — буркнул Харт.
— Что он там натворил? — осведомилась Элинор, с любопытством глядя на мистера Нили.
Дэвид бросил взгляд на герцога и проворчал:
— Теперь Элинор подумает, что я отъявленный распутник, да?
— Я и так давно знаю, что вы отъявленный распутник, мистер Флеминг, — заметила Элинор. — Вы ведь никогда и не делали из этого секрета. — Она снова взглянула на Нили. — Но какие же с ним могли быть проблемы?
— Он отказывался уходить, — пояснил Харт. — Так мне сказали. Но как же ты все уладил? — спросил он у приятеля.
— С помощью обильных возлияний, — ответил Дэвид. — А когда пуританин решил предаться излишествам… О, это стоящее зрелище. Но я сомневаюсь, что он что-нибудь вспомнит.
— Вот и хорошо, — кивнул Харт. — Не нужно, чтобы он мучился угрызениями совести. Иначе побежит к моим противникам. Ты о нем позаботишься?
— Да-да, конечно. Приведу его в чувство, как смогу, смягчу боль раскаяния и скажу, что он вовсю повеселился.
Элинор с любопытством разглядывала мистера Нили, похожего во сне на ребенка. Она проговорила:
— Значит, вы подкупили его куртизанкой, чтобы получить дополнительные голоса?
Дэвид поморщился и проворчал:
— Подкуп — такое мерзкое слово…
— Но она права, — возразил Харт. — Это был подкуп, Эл, чистейший подкуп. И что же с того?
Харт встретил ее взгляд не моргая. Он точно знал, что сделал, и он всегда тщательно взвешивал последствия своих
— Ты просто ужасный… — пробормотала Элинор.
— Да, верно. И что же?
Харт был полон решимости одержать на выборах победу, как бы она ни выглядела со стороны, — Элинор поняла это по выражению его глаз.
Снова взглянув на мистера Нили, она спросила:
— Его поддержка очень важна?
— Да, очень. Это еще двадцать мест в мою пользу.
— А тебе нужно как можно больше сторонников, да?
Дэвид издал тихий смешок, а Харт утвердительно кивнул.
— Да, именно так.
Элинор вздохнула.
— Ну… тогда ладно. Будем надеяться, что тысяча гиней отдана не зря.
Герцог вышел из экипажа на Гросвенор-сквер, велев Дэвиду отвезти Нили домой и уложить в постель.
Харту ужасно хотелось немедленно затащить Элинор в дом, и он сказал ей, что хочет поговорить с ней у себя в кабинете. Но у нее ушло довольно много времени на то, чтобы выбраться из экипажа и извлечь из него все свои свертки. А Дэвид с идиотской улыбкой помогал ей; он все еще любил ее.
Потом Элинор проинструктировала Мейгдлин и Франклина, как следует нести свертки в ее комнату, и только после этого направилась к лестнице. Тем не менее она пришла в кабинет первая, так как герцога задержал Уилфред, попросив его подписать кое-какие бумаги.
Когда же Харт наконец вошел в кабинет, он обнаружил Элинор перед открытыми дверцами полированного шкафчика в стиле королевы Анны — она разглядывала помещенный туда холст. Харт подошел к ней сзади и закрыл дверцы, пряча портрет отца.
— Я ведь его запер, — проворчал герцог.
— Знаю. Я нашла ключ в столе.
Харт запер шкаф, подошел к столу и положил ключ на место.
— Я держу ключ здесь, потому что не хочу, чтобы шкаф открывали.
Элинор пожала плечами.
— Но мне стало любопытно…
— Эл, так что же заставило тебя отправиться к дому миссис Уитейкер?
— Зачем ты его хранишь? — Элинор наконец-то сняла свою шляпку-таблетку с вуалью, и на Харта пристально взглянули ее ярко-голубые глаза.
— Храню что? — проворчал он.
— Портрет своего ужасного отца. Почему не сожжешь?
— Его написал Эдуар Мане. Этот портрет имеет большую художественную ценность.
— Месье Мане был одним из учителей Мака, да? — Харт рассказывал ей эту историю давным-давно.
Когда старый герцог снизошел до того, чтобы заказать свой портрет во время пребывания в Париже, Мак познакомился с Мане и сбежал из дома, чтобы брать у него уроки живописи.
— Мак мог бы написать для тебя что-нибудь не менее ценное, — продолжала Элинор. — А эта картина… Избавься от нее.