Спасенный любовью
Шрифт:
Харт, стоявший у стола, смотрел на юнца столь же пристально; он все еще полыхал яростью и гневом. Увидев кровь и падающую Элинор, Харт испытал ужасное чувство беспомощности, пережить которое снова не хотел бы ни за что на свете. «Неужели я и ее потеряю, как потерял когда-то Сару и Грэма?» — промелькнуло у него в те мгновения.
Этот наемник был совсем еще ребенком, мальчишкой лет тринадцати-четырнадцати, не более. У него было чистое белое лицо с почти прозрачной кожей — признак принадлежности к кельтским племенам северной Ирландии и Гебридов. А его ярко-голубые глаза были полны ужаса.
Харт
Прошло несколько минут, и герцог наконец произнес:
— Назови свое имя.
— Он его не назовет, — сказал констебль, стоявший в дальнем конце комнаты. — Не назовет, даже если его ударить.
Харт не обратил на эти слова внимания.
— Как тебя зовут, парень?
— Дарраг, — прозвучал слабый скрипучий голос с характерным акцентом.
— Ты ирландец?
— Erin go bragh [2] .
Харт подтащил к столу стул, стоявший у окна, и, усевшись, проговорил:
— Парень, в этой комнате нет фениев. И нет никого из тех мальчишек, с которыми ты рос, а также тех людей, которые втянули тебя в это дело и дали оружие. Так что в настоящий момент между тобой и констеблем — и моими людьми, которые, не сомневаюсь, сгорают от желания сделать из тебя котлету, — есть только я.
Отчасти преодолев свой страх, мальчишка презрительно усмехнулся.
2
«Ирландия навеки» — девиз ирландцев.
— Я их не боюсь, — заявил он.
— А зря. Мои люди — бывшие мастера бокса и кулачного боя, лучшие в Британии. Большинство из них дерутся без перчаток и не особенно беспокоятся о правилах. А матчи, в которых они участвовали, не всегда были законными.
Дарраг немного смутился, но все же проговорил:
— Ты заслуживаешь смерти.
Харт пожал плечами:
— Многие так думают. Некоторые хотят видеть меня мертвым, потому что слишком долго ненавидят мою семью. Да, должен признать, что врагов у меня больше, чем друзей. Но почему ты считаешь, что я заслуживаю смерти?
— Все вонючие англичане заслуживают смерти, пока ирландцы не станут свободными.
— Но я не англичанин…
— Да, ты не англичанин. Но ты убрал единственного англичанина, выступавшего за нас, ты разнес в пух и прах его гомруль.
— Разве, парень? А расскажи-ка, в чем заключался билль о гомруле?
Мальчишка облизнул губы и отвел глаза.
— Это сейчас все равно ничего не значит.
— Выходит, тебе даже никто не удосужился объяснить это, да? Просто сунули в руки оружие и сказали, что будешь драться за Ирландию? А ведь суть гомруля уже несколько лет ежедневно освещается во всех газетах. В них есть все, что тебе нужно знать. — Харт дождался, когда Дарраг поднимет на него глаза и спросил: — Но ты не умеешь читать, верно?
— Ты заслуживаешь смерти, — повторил мальчишка.
— Твои друзья, парень, отправили тебя на бессмысленное дело. И они знали, что тебя поймают — независимо от того, застрелишь ты меня или нет. Они послали тебя сюда…
— Меня никто не посылал! — перебил Дарраг. — Я был удостоен чести.
— Ты знал, что здесь будет королева Англии?
Парень молча покачал головой.
— А твои друзья наверняка знали. И имей в виду: люди в Англии очень болезненно реагируют, когда кто-то подвергает опасности королеву. Я-то всего лишь политик и порядочный мерзавец. Никто по мне плакать не станет. Но королева… Может, для тебя она исчадье ада, но множество людей в Англии и даже в Шотландии искренне любят ее и относятся к ней с величайшим уважением. И если бы люди решили, что ты пришел застрелить королеву, то тебя разорвали бы в клочья прямо на месте. Ты бы не дожил до суда, а тем более — до виселицы.
— Я бы умер с честью.
— Нет, ты бы умер в ужасе и унижении. А твои друзья уже забыли тебя. Они найдут другого горячего молодого человека, готового выполнить их поручение, и купят ему новый пистолет. Так что твоя жертва была напрасной.
— Неправда! Ты их не знаешь!
— Может, я не знаю их имен, но я знаю таких людей, как они. Я и сам был таким же когда-то. Я думал, что шотландцы могут вооружиться — со мной во главе — и освободиться от власти Англии. Но потом я понял, что слова обладают большей силой, и, убрав свой меч, стал политиком.
— Ты лживый ублюдок. Теперь ты с англичанами заодно.
— Это они так думают. — Харт невольно улыбнулся. — Так вот, дело в том, Дарраг, что я могу простить тебя за то, что ты стрелял в меня два раза. В Лондоне ведь это тоже был ты, да?
Дарраг молча кивнул.
— Я понимаю, парень, почему ты на это пошел. Когда-то и я мог стать на этот путь. Но я не могу тебе простить того, что ты ранил мою жену, — добавил Харт, грозно нахмурившись, и мальчишка снова поежился.
Было очевидно: Дарраг понял, что гнев герцога вызван не покушением на него, а ранением его жены.
— Этого не должно было случиться…
— Скажи, кто твои друзья, парень. Это они виноваты в том, что моя жена оказалась на полу в луже крови в свадебном платье. Им не избежать моего гнева.
Дарраг покачал головой:
— Нет, я никогда тебе не скажу…
Слова парня заглушил шум, доносившийся из-за боковой двери кабинета. Кто-то спорил с охранником, которого Харт поставил у этой двери.
— Минутку, — произнес Харт и, поднявшись, направился к двери.
— Вы немедленно впустите меня! — раздался голос Элинор. — Он мой муж, и он там с убийцей! Немедленно отойдите в сторону!
Охранник что-то пробормотал, и тут Харт резко распахнул дверь.
Элинор, стоявшая у двери, взглянула на мужа с явным осуждением. На ней был халат из парчи, рука ее висела на перевязи, а через плечо была перекинута толстая рыжая коса. Она попыталась проскользнуть мимо Харта в кабинет, но муж придержал ее.
— Элинор, отправляйся обратно в постель.
— Нет, Харт Маккензи. Я хочу знать, что это за маль…
— Я занимаюсь этим делом. — Герцог внимательно посмотрел на жену, и его сердце тревожно забилось. Лицо Элинор пламенело, а глаза блестели. Она, возможно, уже немного оправилась после ранения, но он мог потерять ее из-за лихорадки — как потерял Сару и сына. — Иди наверх, Эл. Я потом все тебе расскажу.