Спасите меня, Кацураги-сан! Том 2
Шрифт:
С первой тройкой? Прошло меньше получаса, когда ж он успел? Ох, надеюсь, он нигде не накосячил. Накадзима Хидеки с меня три шкуры сдерёт, если что-то пойдёт не так. Он ведь ясно сказал, что не допустит новичков к отделению.
Но другого выхода у нас не было. Если мы хотим показать заведующему стационаром свою компетентность и помочь людям.
— Говорите, Кондо-сан, чётко и тезисно, в чём проблема? — спросил я.
— При осмотре пациент заблевал всю палату! — заявил Кондо. — Чем-то коричневым. Давление стремительно падает. Шестьдесят
Твою ж мать… Желудочно-кишечное кровотечение.
— Стул, Кондо-сан! Какого цвета стул у пациента, спросите! — велел я.
— Какой стул? — в панике Кондо начал не на шутку тормозить.
— Какашки, Кондо-сан! Цвет! — уже не зная, как объяснить стажёру, сказал прямым текстом я.
В гастроэнтерологии он разбирается, ага, как же! Горе горькое этот Кондо Кагари. По ту сторону линии послышался болтовня. Мой стажёр начал допрашивать пациента на тему цвета его экскрементов.
— Чёрные, Кацураги-сан… — ответил Кагари. — Желудочно-кишечное. Срочно нужны хирурги.
Догадался, хоть и не быстро.
— Кондо-сан, погодите тревожить хирургов. Проводите ректальное исследование. Если стул действительно похож на дёготь — тогда звоните в хирургию. С каким диагнозом лежит пациент? Язва желудка?
— Нет, Кацураги-сан, он приходит в себя после кардиологии. Лечили нестабильную стенокардию, — ответил Кондо.
— Антикоагулянты принимает? — поинтересовался я.
— Да, — быстро сообразил Кондо.
Понятно, на каком-то уровне его не дообследовали. Кроверазжижающие препараты спровоцировали желудочно-кишечное кровотечение. Вопрос в том, когда появилась эта язва, до или после госпитализации в кардиологию — это теперь уже вторично. Пациента нужно переводить в другое отделение.
— Вы всё поняли, Кондо-сан? — спросил я. — Ректальное исследование, хирурги, перевод в гастроэнтерологию или хирургию. Койку пусть сразу готовят к новому пациенту. Судя по наплыву на приёмное, Савада-сан скоро закидает нас пациентами.
— Принято, Кацураги-сан! — послышался скрип латексных перчаток. — Приступаю.
Я положил трубку и вернулся к Миямото Годжо.
Угораздило же пациента собрать в себе все болезни, которые только встречаются в этом мире! Хорошо ещё, что у него сахарного диабета нет — вот тогда бы мы точно тут загнулись. Благо с эндокринной системой проблем не намечается…
Стоп!
Я ухватился за последнюю мысль и понял, что с состоянием Миямото Годжо могут быть дополнительные сложности. Активировав «анализ» ещё раз, я осмотрел его шею. Щитовидная железа была увеличена, незначительно, но узлов внутри неё была целая куча.
И скорее всего, они продуцировали излишек гормонов, причём в огромном количестве. Отсюда и неконтролируемое давление. Отсюда и аритмия.
Вполне возможно, что из-за щитовидной железы по этой логике мог и инсульт случиться. А, учитывая, что эти гормоны — гормоны стресса, вполне можно сделать вывод, что и бронхиальная астма усугубляется из-за щитовидки.
Чёрт… Да и удушье Миямото Годжо, вероятно,
— Асакура-сан, пациенту не выполнялось ультразвуковое исследование щитовидной железы? — спросил я.
— Нет, насколько мне известно, — помотал головой Асакура Джун. — Кардиологи обследовали только его сердце.
— Значит, эндокринолог его в глаза не видел?
— У него ведь нет сахарного диабета…
— Зато есть тиреотоксикоз, — перебил Асакуру я. — Нужно взять кровь на гормоны щитовидной и узнать, есть ли кто-то из врачей в эндокринологии. Пусть осмотрят его. Начнём лечить щитовидную железу — лучше станет сразу всем органам.
— Ну вы — глаз-алмаз, Кацураги-сан, — усмехнулся Асакура. — Не удивлюсь, если у него правда будут повышены тиреоидные гормоны.
А они будут. В этом нет никаких сомнений. Даже способность к молекулярному анализу не нужна, чтобы понять этот момент.
Я заполнил последние назначения для Миямото Годжо и отдал их Асакуре.
— Асакура-сан, любые неагрессивные препараты для улучшения мозгового кровообращения ему не противопоказаны. Главное, чтобы в их составе не было кофеина. Начинайте лечить Миямото-сан по этой схеме. Я возвращаюсь в терапию. Если понадоблюсь — я на связи.
— Принято! Договорились. Спасибо, Кацураги-сан, — улыбнулся Асакура. — Вы, как всегда, просто огонь!
Кондо Кагари перестал мне названивать, и это начало меня настораживать. Остаётся надеяться, что он не наделал проблем, которые мне предстоит разгребать до самого утра.
Но стоило мне вспомнить о Кагари, как зазвонил телефон. Однако звонок был от Савады Дэйчи.
— Да, Савада-сан? — ответил я.
— Кацураги-сан, беда, — произнёс Савада. — Двух пациентов я обслужил амбулаторно, они уже направились домой. Но троих придётся госпитализировать. Что у нас по местам?
— Туго, лучше скажите, что там по диагнозам? — поинтересовался я.
— Двое с гипертоническим кризом, один с гипергликемией — перестал контролировать сахарный диабет. Глюкоза за двадцать пять подскочила!
Прекрасно. И вся троица подходит для отделения терапии. Но места у нас всего два, и то — одно ещё не освободилось. Придётся выкручиваться по-другому.
— Ждите меня внизу, Савада-сан, — велел я. — Я скоро буду.
Покинув палату Миямото Годжо, я крикнул Асакуре Джуну:
— Асакура-сан! Как позвоните эндокринологам, попросите, чтобы кто-то спустился в приёмное отделение, прежде чем смотреть Миямото-сан. У нас там диабетик.
Задачка — как положить трёх человек на одно место? Если Савада Дэйчи не может отправить их домой и уверен в том, что им требуется госпитализация, значит, решение есть только одно. Раскидать их по отделениям.
Но узкие специалисты — упёртые ребята. Без чётких показаний они к себе не берут. Диабетика мы легко сможем спихнуть в эндокринологию, а вот с двумя гипертониками нужно повозиться.