Спаситель
Шрифт:
Что сейчас чувствовала доктор? Откровенный ужас, отмеченный ярко-красным, а также насыщенный пурпурный гнев на себя — за отсутствие ответов. И это дерьмо было в самом ее сердце.
«Я должен остаться здесь?» — показал Джон.
— Нет, — сказала Док Джейн. — Ты можешь идти. Но мы не хотим, чтобы тебя включали в график, пока мы не выясним, что происходит.
— Что изменится? — спросила Хекс. — В том, что вы будете знать, я имею в виду. Вы все проверили.
Это черное пятно поглотит его? Убьет? Или хуже…?
— Справедливый вопрос.
— Хорошо. В этом есть смысл. Но что, если нет?
— Мы будем решать проблемы по мере их поступления.
Разговоров много, толку ноль. Все, что хотела Хекс — это минутка наедине со своим мужчиной. Час наедине. Целую жизнь.
Когда они, наконец, оказались одни, он снова лег на стол. Затем мгновенно сел обратно.
— Джон. — Когда она произнесла его имя, он посмотрел на нее. — Что бы ни случилось, я с тобой. С тобой. Я люблю тебя.
Ее супруг отвел взгляд, уставился на пол и глубоко вздохнул. Когда тишина затянулась, ее беспокойство возросло, и Хекс обнаружила, что нарушает основоположное правило. Из уважения к нему она обычно не читала его сетку. Некоторые вещи должны быть приватными, и она всегда хотела, чтобы он делился с ней тем, чем хочет поделиться сам, тем, что он сам выбрал, ей хотелось брать, и не воровать.
Теперь она читала его так же, как и всех остальных в комнате.
Сердечная боль. Всепоглощающая боль в сердце. Похоже, он не заботился о своем здоровье, и это так похоже на связанных мужчин. Пара всегда на первом месте, и не только потому, что это было правильно. Такой фокус была признаком их породы, буквально зашито в их ДНК.
Как бы она ни волновалась по поводу этой раны на плече, по крайней мере, она могла что-то сделать с его разбитым сердцем.
— Я могу доказать тебе, что между мной и Мёрдером ничего нет.
Джон оглянулся, и Хекс было неприятно видеть настороженность в его взгляде.
— Нет, правда. — Она кивнула. — Я знаю, что делать.
Глава 18
Следующим вечером Сара завязала шнурки на кроссовках, сначала на правой ноге, затем на левой. Выпрямилась и почувствовала, как в них приятно и удобно.
У них были хорошие протекторы. Cамое то, если предстоит бег на скорость.
Натянув парку, она подхватила рюкзак, накинула его на плечо и взяла ключи. У двери в гараж она оглянулась через плечо, гадая, увидит ли она когда-нибудь свой дом еще раз.
Она провела дневные часы в уборке, вычистила все ванные комнаты, пропылесосила ковры, вывезла мусор, вымыла пол на кухне. Она списала это на своего рода рефлекс… необходимость убедиться перед долгим путешествием, что у тебя были чистые трусы.
На всякий случай, а вдруг попадешь в автомобильную аварию.
Прежде чем потерять самообладание, Сара включила сигнализацию, вышла и закрыла дверь. Выгоняя свою Хонду задним ходом, она изо всех сил делала вид, что ничего не происходит… просто еще один воскресный вечер, и она отправляющаяся на работу, чтобы проверить текущие результаты исследований. К счастью, она делала это раньше. Не всегда, но в зависимости от того, на какой стадии находились исследования, она часто наведывалась в лабораторию в нерабочее время. В выходные дни. Даже в такие праздники, как канун Рождества, в Новый год или четвертого июля.
Хотя в последние два года эти поездки в основном сводились к тому, чтобы отвлечься от пустоты ее дома. Ее жизни. Ее будущего.
Направляясь по улице, Сара смотрела прямо перед собой. Вокруг не было никаких обманчиво неприметных седанов, но кто знал, где прячутся Федералы.
Она проехала мимо привычных домов по соседству, поворачивала в знакомые повороты, подъезжала к перекресткам, останавливалась на знакомых светофорах… и поймала себя на странном ощущении. Как правило, прощаясь в последний раз, люди не знают об этом. Только в ретроспективе, после того, когда жизнь бесповоротно меняется, ты осознаешь, что определенный период, эпоха подошла к концу.
Учитывая то, что она собиралась сделать? Вероятнее всего, она не вернется домой.
Она никому не позвонила.
Некому звонить. И нечего сказать.
Разрабатывая свой план, Сара позаботилась о том, чтобы расписание оставалось таким же, каким оно было всегда по субботам и воскресеньям, одно и то же время сна и пробуждения, свет в ее доме включался и выключался в одно и тот же время.
Все на месте. По порядку. По плану.
Ее сердце колотилось, когда она продолжала двигаться по маршруту к «БиоМеду», и когда она подъехала к пропускному пункту на объекте, ее затошнило.
Вместо того, чтобы поддаться панике, Сара опустила окно и улыбнулась, ожидая, пока охранник откроет раздвижную дверь. Когда перегородка отодвинулась в сторону, она приготовилась к пистолету, нацеленному в голову.
Вместо этого охранник улыбнулся.
— Здравствуйте, доктор Уоткинс. Как поживаете?
— Хорошо, Марко, хорошо. Она вручила ему свое удостоверение личности и молилась, чтобы он не заметил, что дрожит ее рука. — Сегодня холодно. Тебе там тепло?
— О, а то, как же! — он направил сканер на штрих-код под ее фотографией, и устройство издало звуковой сигнал. — Вот, смотрю за игрой «Хит» против «Быков».
— Тогда не замерзнешь.
— Конечно. — Он вернул ей документы. — Увидимся на обратном пути.
— Я буду через час или около того. Проверю кое-что.
— Договорились.
Он закрыл дверь. Она подняла стекло. А затем ворота с цепями высотой двадцать футов откатились в сторону, и шлагбаум поднялся.
Лабораторный комплекс располагался на некотором расстоянии от пропускного пункта, и когда она поехала вперед по разрыхленной двух полосной дороге, все казалось совершенно знакомым и абсолютно неуместным. Там все еще была эта ярко освещенная дорога с лежачими полицейскими через каждые двадцать ярдов или около того и бетонные барьеры с обеих сторон. По-прежнему огромный, одноэтажный комплекс, соединенный внутри переходами. Еще две парковки на выбор, с местами для сотни или около того транспортных средств.