Спасти диплом, угнать дракона
Шрифт:
Что ж, апартаменты, которые семья Алекс выделила гостю, были просторны и со вкусом обставлены. А такие мелочи, как магография знаменитого альвийского озера или книга на полке на родном языке остроухого, говорили сами за себя — здесь к приезду Вира готовились.
— Ты располагайся, а мы будем ждать тебя внизу. — Подруга умело показала, что она отличная хозяйка: предупредительная, но не навязчивая. Знает, когда гостю стоит дать побыть немного в одиночестве. — Ужин будет через полчаса.
Мы покинули комнату альва, а потом я полчаса
Пироженка лежал у ног хозяйки, скорбно опустив морду на лапы. Он давно привык к тому, что у его хозяйки непростой характер, и, как истинный благородный пес, стоически его терпел.
Алекс же негодовала. Судя по всему, подруге попался крепкий орешек. И расколоть его стало делом принципа.
— Слушай, а этот чемпион, он хотя бы на каком факультете учится? — вклинилась я в монолог Алекс, которая, чтобы успокоиться, принялась пилить идеальные ногти.
— Ты разве не знаешь? — Она изогнула изящные брови. — Конечно, на боевом. Он же огневик.
Я удивилась. Вопрос был не праздным. Я могла поклясться, что боевики не изучают трудов Фонгрофа Морка. Скажу больше: ни Чейз, ни Генри даже не знают, кто это такой. А они, между прочим, в том году получили дипломы. И если Чейз был водником, то Генри — как раз огневиком. И ни тот ни другой о почтенном некроманте ни разу не слышали.
Варлок же, судя по обмолвке, с библиографией Морка был знаком. Это настораживало. Нет, определенно, от странного альва мне стоило держаться подальше.
Размышления прервал спустившийся Вир.
Ужинали, слава двуединой силе, втроем. Отец и мама Алекс задерживались. Подруга вела непринужденный разговор о ерунде, не забывая одаривать гостя своими фирменными взглядами, как иная хлебосольная хозяйка — свежей сдобой. Но, судя по мине альва, сегодня он был на диете. Строгой. Очень строгой, не разрешавшей не то что вкушать постный сухарик, но даже нюхать его.
В общем, вечер напоминал мне тренировочный полигон. Алекс пыталась отточить навыки обольщения альвов на имеющемся в наличии подопытном образце. Но то ли у остроухих с представлениями о тактике этого самого обольщения туго, то ли подруге попался на редкость непрошибаемый экземпляр…
Когда же хроносы пробили восемь, я поспешила удрать. Правда, в компании шофера семьи Лейрин. Алекс настояла, чтобы я не шла пешком, дескать, время уже позднее. А Вир ее поддержал. И судя по выражению его лица, не предложи подруга магомобиль, то альв ринулся бы провожать меня до дому, даже не зная города.
И только доехав до дома, я вспомнила: кастрюля!
Вир с ней поднимался по лестнице, когда Алекс повела показывать его апартаменты. Значит, кастрюля у него. Демоны! Не возвращаться же сейчас за ней… Плохая примета. Как и оставлять что-то где-то. Хотя и верить в приметы — тоже плохая примета. Посему решила подумать о возвращении блудной посудины завтра.
Тепло попрощавшись
У порога меня встретила отборная ругань. Вдохновенно цапались двое: соседка Тамарин — дородная троллиха, способная уложить буйвола не то что своим кулаком, а просто взглядом, — и близнец Генри. Причем кузен, несмотря на то что по весу был всего треть соседки, а по объемам и того меньше, ничуть ей не уступал. Хотя та уже опасно уперла одну руку в бок, а в другой и вовсе держала скалку.
— Это ты мои розы попер! — наседала Тамарин.
— Нужен мне ваш колючий веник сто лет в обед! — не уступал близнец.
— Ага, как же, не нужен! Небось какой-нить вертихвостке надрал, а остальные — поломал! Думал, я не замечу! — свирепела соседка. Ее лицо налилось кровью, щеки и все три подбородка затряслись, а глаза сощурились, став маленькими. Сходство с почтенной хавроньей было столь велико, что мне нет-нет да и чудилось в ее голосе характерное повизгивание.
— Какой вертихвостке? Ничего я не драл и не ломал. Идите лучше проспитесь.
— Это твоему папаше проспаться надо, а еще лучше — просохнуть! — ужалила соседка. — А то глядишь, ненароком с ним случится чего…
— С алхимиками и их близкими редко что-то случается, — подходя к двери, как бы между прочим обмолвилась я. — А вот с их врагами… Несварения, галлюцинации, внезапные приступы… Это уже зависит от квалификации и степени обиды зельевара.
Тамарин поперхнулась. А я с видом «вам просто послышалось, говорю же: добрый вечер и хорошего вам здоровьичка» прошла мимо. Даже улыбнуться не забыла.
Генри вошел в дом за мной следом.
— Нари, слушай, поделись секретом, на каких курсах учат так виртуозно язвить. Я эту оголтелую тетку полчаса не мог вразумить.
— То не курсы, то врожденный дар, — просветила я кузена. — Кстати, о каких розах речь? Не о тех, что растут под нашими окнами?
— О них. Кто-то поломал вчера кусты, вот Тамарин и взбесилась.
Узенький палисадник со стороны двора когда-то был разделен между четырьмя семьями нашего дома поровну. Но так получилось, что склонности к садизм… — хм — садоводству и огородничеству ни у кого в семействе Росс не обнаружилось. А вот у нашей соседки оной было в избытке. Потому-то она тихонько и захватила полностью нашу часть палисадника. Мы не возражали. И все было почти мирно до сегодняшнего дня…
Мне даже стало любопытно, из-за чего взвилась Тамарин. Поднялась к себе в комнату и выглянула в окно, которое выходило во двор. Внимательно осмотрела розовый куст, росший как раз между окнами близнецов и бабушкиной спальни. На нем всего-то и был сломан один стебель. А в целом пышности и колючести он не утратил. Странно…
Я пожала плечами, закрыла створки и задернула шторы. Мне нужно было еще разбираться с формулой, выписанной сегодня в библиотеке, и с заданием по мономерным структурам.