Спасти Осень
Шрифт:
— Ракх, поправляйся, — сказал Йан. — Мы заглянем позже.
— Спасибо вам, — сказал маг. — За всё.
Мужчины кивнули и вышли, а я, наконец-то вытащив Тобиаса из перевязи, положила его в кроватку и убрала пелёнки.
— Он вообще-то привык к высаживаниям…
— Вот, горшочек. Я тут принесла пелёнок, и разные вещички. Сразу искупаем?
— Через минутку. Пусть немного поползает, он так этого ждал.
— А сколько ему? — спросила Нуала, с улыбкой наблюдая, как малыш исследует кроватку и её длинную косу, что виднелась меж прутьев.
— Почти девять, — отозвалась я.
— Так они с нашим ползунком ровесники!
С этого мгновения будто рухнули преграды. Мы говорили и говорили, и всё делали вместе так ловко, словно хорошо друг друга знали. Ракх, первые минуты слушавший нас, уснул, не раздевшись, и я, только искупав малыша, смогла снять с него сапоги.
— Ой, а что с лисичкой? — спохватилась Нуала.
— Мы встретили кабанов, они хотели силой увезти меня на свою землю, и Кутя меня защищала… Йан сказал, они ей ребро сломали.
— Опять эти свиньи, — поморщилась Нуала. — Ну, ничего, теперь они вас не тронут. Вы ведь не просто в гости приехали?
— Смотря, что решат вожаки, то есть твои мужья. Нам и правда больше некуда податься…
И я, не выдержав, рассказала Нуале о событиях последнего года — как мы поселились в горах, были счастливы, но снова подвели близких, и были вынуждены бежать.
— Мне бы хотелось верить, что здесь мы никому не причиним вреда, и что Тиэл будет в безопасности… Но я пойму, если Ульф и Йан, и ты, и все остальные волки не станете нам доверять.
— Вас не прогонят, — с властной твёрдостью ответила Нуала. — Хотя бы потому, что несколько лет назад мы сами звали Ракха в Зальмит. Вообще-то я и не надеялась, что когда-нибудь он справится со своей болью, обретёт новое счастье, найдёт любимую женщину. И по-настоящему рада за вас, Роза. Правда.
В один день я обрела новый дом, новую семью и новых друзей. Я могла потерять всё, но была жива, и мои родные были рядом. Нуала принесла мне лекарств, и я ещё некоторое время после того, как наелся и уснул Тобиас, сидела со спящим Ракхом, обрабатывая его раны. Сами собой вспоминались слова древних колыбельных, и я шептала их мужу, веря, что теперь-то у нас всё будет хорошо.
Давно стемнело, когда я, наконец, покончила со всеми делами, и села на широкую удобную постель. Слёзы тихо текли по щекам, и их теплота приносила мне облегчение. Я впервые чувствовала себя в безопасности — не на день или месяц, на годы. Рядом были те, кого я люблю, а там, за Вратами, стучали сердца тех, кто мне также небезразличен, но потерян в тумане принятых решений. Теперь, когда Зуруб был мёртв, вряд ли кому-то пришло бы в голову причинить вред моей семье, и это успокаивало. Но увижу ли я их когда-нибудь? А Такрэ, Крапси и Друк? Не разрушили ли маги, посланные по наши души, их дома? Я бы могла всю ночь думать о прошлом и будущем, но Ракх проснулся и, трудно приподнявшись, спросил:
— Что такое, малышка? Почему ты не рядом со мной под одеялом?
— Задумалась. Когда сильно устаю, всегда не могу уснуть. Переживаю за наших друзей и близких.
Мужчина подвинулся ближе и, как мог, погладил меня по волосам не обгоревшими кончиками пальцев.
— Уверен, у них всё нормально. Чудеса не только с нами случаются.
— На нашу долю их выпало немало, — отозвалась я. — Ты умирал и воскресал, я теряла и обретала. Тиэл с нами, и с ним всё хорошо. Не эта ли тишина и безмятежность — главное для нас чудо?
— Да, — кивнул Ракх. Я так привыкла к его особым интонациям, что молча посмотрела на мужчину, ожидая, что он продолжит, и маг сказал: — Я не хотел говорить тебе, малышка, чтобы не волновать. По правде, все девять месяцев твоей беременности я был напуган… — Он откашлялся. — Я боролся, как мог.
— С чем? — нахмурилась я. — За что?
— Такрэ сразу сказала, что второй малыш может не дотянуть до положенного срока. Мог случиться ещё один выкидыш. Ты не знаешь, но мы с ней круглые сутки оберегали и питали тебя и Тобиаса магией. Мы сражались за его жизнь, и Такрэ сказала, что для тебя любое волнение губительно. Поэтому я молчал.
Я тотчас поднялась и подошла к кроватке, где тихо спал сын.
— Пусть лишь сейчас, но мне всё равно стало страшно. И не только потому, что мы могли потерять нашего малыша. Я вдруг представила, что всё бы случилось иначе. Если бы в ту ночь я задержалась в луже, или ты задержался бы в таверне, или мы оба выбрали другой путь… Мы бы не встретились, Ракх. И сейчас не было бы нас, не было бы его… Ничего бы не было, потому что, скорее всего, мы оба были бы мертвы. Что, если всё это сон, Ракх? Вдруг мы просто проснёмся друг без друга?
Мужчина встал и неуклюже обнял меня сзади.
— Этого не будет, моя хорошая. Никогда. Любая дорога когда-нибудь становится ровной, пусть для этого некоторым приходится уйти в другой мир. Эр ма райа. Э тур ми шэл сата. Ты же знаешь, что я сберегу для тебя счастливую реальность, чего бы это ни стоило.
Я осторожно обняла его за плечи. Он назвал меня своей красавицей и путеводной звездой, и эти вроде бы простые слова обогрели сердце, прогнали страх.
— Я тебе верю, любимый. Мне просто нужно чувствовать твоё прочное тепло, чтобы обретать в такие мгновения надёжное настоящее. И хотя я уже многое понимаю по-стеакски… Но что ты сказал мне тогда в особняке, после закрытия портала, когда мы занимались любовью? Что значит «Э тур ми онрэ эльмис?»
— А не обидишься? — усмехнулся мужчина.
— Нет.
— «Ты — моя сладкая ошибка». Тогда я верил, что всё делаю неправильно.
Я прикусила губы.
— Как ты себя чувствуешь, Ракх?
— Нормально, не считая того, что не могу тебя крепко обнять. Зато могу поцеловать.
— Этого я и хочу.
На кровати мы оказались уже через пару минут, хотя, возможно, прошло и полчаса. Мне было легко целовать его, зная, что беспокоиться совершенно не о чем. Никто не появится здесь внезапно, не принесёт дурных вестей, не станет угрожать нашему малышу.