Спасти Осень
Шрифт:
— Ты понимаешь, почему я прогнал тебя, малыш?
Я пожала плечами.
— Только одно скажи: ты поцеловал меня из жалости?
— Нет, — сказал он, и его искренность меня согрела. — Я целовал тебя как желанную женщину. С тех пор, как моей семьи не стало, как погибла моя супруга, никто не смотрел на менятак… — Скулы его обозначились резче, губы строго сжались. — Но жена не знала меня таким, не видела, во что я превратился, блуждая по звёздным переулкам ночи. — Он поглядел мне в глаза, и чёрное око как будто вспыхнуло на мгновение. — Там мы и встретились, и у каждого была своя собственная тьма. Поначалу я видел твой страх, теперь же чувствую только огонь. Ты не боишься меня, Роза. Совсем. И это пугает меня.
— Я чувствую не страх, а страсть. — Я покраснела, потому что руки его опустились чуть ниже талии, и сквозь платье чувствовалось, какие горячие у мужчины ладони. — Мне бы не спешить, но что поделаешь, если я очень по тебе скучала?
— Ты здесь больше не работаешь, — вдруг сказал маг. — Ты уже не экономка и тем более не служанка. Я и тогда-то хотел сразу предложить пожить у меня… Но подумал — насторожишься, начнёшь подозревать во мне идиота.
Я не выдержала и улыбнулась.
— За твоё сострадание и доброту?
— Разве я похож на доброго человека? — нахмурился Ракх.
— Внешне — не слишком, — лукаво сощурилась я, и задержала дыхание, когда мужчина подвинул меня чуть ближе к себе.
— Я не прошу тебя стать моей женой, Роза. И не смею просить о большем после твоего порыва.
— И это значит?..
— Что у меня уже давно не было женщины, — сказал он, поглаживая мои бёдра. — Что я на взводе после нашего поцелуя. Но я не насильник, на невинных девушек не набрасываюсь.
Я покраснела.
— Ты так уверен в моей чистоте?
— Я знаю про тебя многое. Даже такое, о чём ты сама не догадываешься. И вижу твою жажду, Роза. Чувствую её, словно ароматное облако кругом себя. Это сводит с ума.
Я понимала его. Ракх не собирался тотчас связывать себя прочными узами любви. Но он желал меня, как и я его. И сказал об этом, чтобы не вводить меня в сладостное заблуждение, не давать радужных невыполнимых обещаний.
— Я должен быть сдержанным за нас обоих, — между тем продолжал мужчина, хотя его руки уже вовсю ласкали меня, заставляя прижиматься к нему всё теснее. — Ты сказала: страсть. Но нужна ли она тебе без настоящего глубокого чувства?
— Я нравлюсь тебе? — прошептала я, пытаясь рассуждать здраво.
— Да. И понравилась ещё тогда, при первой встрече, что уж говорить о том, какая ты теперь. Твои глаза — само тепло и нежность, в них больше нет грусти, а волосы — кудрявый огонь, о который хочется обжечься… И всё, что в твоём сердце — сила, нежность, милое упрямство. — Он резко отстранил меня, и я вцепилась в плечи мужчины, чтобы не смог оттолкнуть. — Сколько тебе лет, Роза?
— Двадцать четыре.
— Ну, я так и знал. Я более чем на десять лет тебя старше. — Он вздохнул и мягко погладил меня по спине. — И что же мы будем со всем этим делать, лисёнок? Выпроводить бы тебя отсюда куда подальше! Или соблазнить, чтобы не передумала и сама не сбежала…
Я не могла больше сдерживаться. Ну её на лютые морозы, эту разумность! Я обхватила его щёки ладонями и поцеловала мужчину в губы, выпрашивая тот сладостный поцелуй, что он подарил мне утром. Мне так не терпелось узнать его глубже, что, навалившись на Ракха всем телом, я опрокинула его навзничь.
— Роза, — тихо рассмеялся мужчина. — Остановись, упрямица! Ты не представляешь, на что идёшь.
— Ты никогда не причинишь мне вреда, — уверенно сказала я, прижимаясь щекой к его груди. — Потому что желать ту, которая безразлична, невозможно.
— Твоя правда, малыш. Ты мне небезразлична. Но я не могу обещать…
— Я понимаю, — мягко перебила я, чувствуя себя взрослой и по-настоящему живой. — Всего на одну ночь, Ракх. Я буду твоей любимой сейчас, а потом время поможет нам разобраться в чувствах.
— Но разберёмся ли мы? — пробормотал он, поглаживая меня через платье. — И стоит ли одна ночь твоей чести?
— Хочу стать твоей, — упрямо сказала я. — И ты будешь принадлежать мне.
— Я твой до утра, — отозвался маг, и, приподнявшись, коснулся губами моих ключиц. — Ты моя до рассвета.
Глубокий квадратный вырез платья не мешал ему ласкать верхнюю часть груди, и у меня в животе зародилось пряное удовольствие. Оно пульсировало, болью отзываясь меж бёдер, и пальцы сами собой зарылись в мягкие пряди мужчины. Как давно я хотела вот так растрепать его волосы, погладить чуть колючие виски, коснуться затылка… Это было так сладко, что хотелось кричать, но я сдерживалась, только ёрзала и тяжёло дышала, чувствуя, как Ракх позволяет себе всё больше. Руки его нащупали шнуровку на спине, отыскали узелок… Справиться с ним было непросто, и в какой-то момент ленты разом оборвались, словно по ним чиркнули ножом.
— Как хорошо, что на тебе нет корсета, — усмехнулся мужчина.
Он потянул за лиф, обнажая больше тела, и горячими губами смял мою нежную кожу. Я тихонько застонала. Если сейчас так прекрасно, что будет дальше? Послышался треск — Ракх не церемонился с платьем. И, едва он снял его с меня, как опрокинул на спину, и несколько мгновений просто нежно гладил по щеке, внимательно изучая моё лицо.
— Ты уверена, что хочешь этого?
— Да. Прошу тебя.
Пальцы его взялись за завязки сорочки, и, когда показалась грудь, я в смущении закрыла глаза. Видеть себя такой, видеть таким его — это было настоящее испытание для моей робости.
— Ах!
Ракх ласково, но весьма чувствительно касался губами моей груди, а пальцы всё ниже опускали сорочку. Я не знала, что позволено мне, и просто гладила его затылок и плечи, находя в этом замечательную радость. Мне было до дрожи приятно ощущать его прикосновения, но смирно лежать становилось всё труднее. Когда Ракх раздел меня донага, я уже не могла сдерживаться, и едва слышно постанывала под его губами, чувствуя, что вся самая удивительная сладость ещё впереди.
И вот он коснулся языком моего пупка, скользнул ниже, гибкий и проворный в неудержимой страсти. Это было так стыдно и восхитительно, что я выгнулась дугой, и ладони мужчины сжали мою грудь. Его губы обжигали, и я чувствовала, что меня сейчас разорвёт на части. Хотелось плакать, нет, рыдать, или, может, молить о пощаде.