Спасти СССР. Манифестация
Шрифт:
"Дома, обе дома", - порадовался, быстро скидывая куртку на вешалку.
За углом было темно, лишь вертикальная полоска света вдоль косяка у дальней комнаты указывала мне путь.
– ... надежный, да, - донесся приглушенный Софьин голос, - доверяй. Но не так же безоглядно!
Я притормозил и наклонился к дверной щелке: у окна, выглядывая что-то на улице, стояла Мелкая. У нее за спиной, положив ей руку на плечо, пристроилась Софья.
– Ты же наверняка слышала, что девушкам следует быть осторожными, - нравоучительно увещевала Софья, - и это
Мелкая чуть передернула худыми плечиками и опять промолчала.
Софья негромко фыркнула:
– Знаешь, иногда вот такое впечатление, что скажи он тебе "прыгай с крыши и лети" - и ты действительно прыгнешь.
– Да, - раздался, наконец, ответ, и я различил в голосе Мелкой мечтательную нотку, - прыгну, - она подняла голову и посмотрела в небо, - и полечу.
Мои мысли брызнули во все стороны, оставив за себя пустоту. Я испугано отпрянул от двери и тихо-тихо, на носочках, попятился обратно в прихожую. Сердце глухо бухало о ребра.
– Да чтоб меня...
– пробормотал, торопливо одеваясь обратно.
Постоял, растирая лицо ладонями. Тяжело это... Тяжело быть единственным, кто нужен. Для кого молчат и смеются. Сквозь которого смотрят на мир.
Высокая планка... Очень.
Но ведь не слишком же?
Я опустил руки и продышался, как перед прыжком в неспокойное море, а потом отринул все и начал действовать: громко хлопнул входной дверью и включил свет.
На пару секунд в квартире воцарилась полная тишина, потом послышались легкие, все ускоряющиеся шаги. Мелкая вылетела из-за угла, замерла на миг... Рука ее дернулась было заправить выбившуюся прядку, но тут мы встретились глазами, и в следующий миг она уже тепло и доверчиво дышала мне в шею.
Меня омыло тихой радостью. На душе сразу стало правильно: легко и чисто.
Следом подоспела Софья. Посмотрела на меня удивленно:
– Приехал...
– А я тебя проглядела!
– Мелкая подняла на меня счастливое лицо, - представляешь?!
Софи взглянула на нее высоко задрав брови и тяжело, напоказ, вздохнула.
– Да я на такси... Сразу к подъезду, - повинился я перед Мелкой и коснулся губами лба.
Мы еще постояли так, замерев под нечитаемым взглядом Софьи, потом Мелкая чуть шевельнулась, и я выпустил ее из рук.
Похоже, ей было не обязательно, чтобы я располагался вот совсем рядом с ней - я просто должен был быть.
– Вон, - кивнул на тяжелогруженный пакет, - привет из Ташкента. Там на дне сверток - это от бабушки. Что уж там - не знаю.
Софи тем временем принялась, глядя на наручные часики, что-то высчитывать в уме. Потом на лице ее появилось понимание, а следом и чуть ехидная улыбка:
– А, так ты, наверное, своего...
– тут она споткнулась, поиграла ямочками на щечках, стрельнула глазами на Мелкую и продолжила с отчетливым нетерпением: - Ну... видел уже?
– Видел, видел, - покивал я. Лицо мое неудержимо расплывалось вширь, - то, что надо. Твоя работа?
– Да!
– громко выкрикнула она и вдруг
– резко остановилась и воскликнула с радостным азартом, - вот прямо сегодня, наконец, и получилось!
– Извини, - я виновато посмотрел на Мелкую и развел руками, - не мой секрет.
– Да хоть бы и твой, - небрежно отмахнулась она и наклонилась за пакетом, - пошли на кухню, суп готов. С фрикадельками.
– Повезло тебе, - удивленно покачала головой Софья, глядя ей вслед, а потом неожиданно призналась: - Я бы из тебя всю кровь выпила. Всю-всю-всю...
– Ну, какие твои годы, - утешил ее я, - еще выпьешь, - подождал, пока глаза у нее изумленно распахнутся, и уточнил со смешинкой: - Из кого-нибудь.
Софьино лицо внезапно полыхнуло жаром.
– Негодяй, - надулась она после короткой заминки и, добавив патетики в голос, воскликнула громче: - нет, какой негодяй!
– потом приблизилась ко мне почти вплотную и, возбужденно блестя глазами, прошептала, торопливо и требовательно: - И как отец?
– Раздавлен и растерт, - тихо-тихо сказал я нетерпеливо переминающейся девушке, - маму теперь любит - аж сам не свой. Не знаю, как тебе это удалось...
– А я расскажу!
– она с готовностью заломила руки у груди. Ей было явно невтерпеж.
Я стер с лица улыбку и сказал серьезно:
– Спасибо, синеглазка. Для меня это было очень важно.
– О!
– с нее словно сдуло дурашливость. Она отступила и чуть склонила голову на бок, как будто к чему-то прислушиваясь. Помолчала, потом произнесла с каким-то удивлением: - Для меня, оказывается, тоже.
– О!
– невольно повторил я. Задумчиво потер подбородок и спросил: - Но ведь это неплохо?
Софья зашарила взглядом по полу. В голосе ее появилась неуверенность:
– Возможно...
– пробормотала она и повторила: - Возможно...
– потом вскинула голову и сказала, словно бросаясь с кручи: - Знаешь, в прошлый раз мне после такого было очень больно.
– Понимаю, - я на секунду прикрыл веки и поморщился, - представляю. Со мной тоже может быть плохо. Но не так.
Софи посмотрела на меня в тягостном недоумении, словно сомневаясь в правильности услышанного. Пару раз недоуменно моргнула, а затем вдруг порывисто шагнула ко мне и схватила за ворот.
– Девятый класс, говоришь?
– через силу усмехнулась мне в лицо и многозначительно добавила: - Ну-ну.
Я еще раз поморщился, теперь досадливо, и промолчал.
Софья отпустила мою рубашку, тряханула головой и воскликнула, негромко и с горечью:
– Нет, ну почему? Почему у меня никогда не бывает просто?!
На кухне призывно загрохотала посуда.
– Морозим тему, - сказал я твердо, - а еще лучше - закрываем. Ты можешь, - я поднял руку и уперся указательным пальцем ей в ямку между ключицами. Там было неспокойно. Я повторил: - Ты можешь на меня опираться. В этом я не подведу.